Мост через реку Сан. Холокост: пропущенная страница

Потом он наладил и бизнес в обратном направлении. «На какой-то швейной фабрике в Подмосковье бабы брали белые нитки, краску. Нитку красили и пучками в Торбееве продавали. Это выгодно очень было, мокшанки раскупали цветную нитку на вышивки. У кого-то купили целый мешок ниток, ворованные, наверное, были. Потом и мне часть ниток дали. Мать продавала. Вот так я за два с половиной месяца заработал денег и приехал снова в Казань».

Лишь в мае 1946 года Девятаеву удалось устроиться на работу по довоенной специальности – в Казанском речном порту, помощником дежурного по вокзалу. Да и то потому лишь, что женщина, занимавшая должность дежурного, болела туберкулезом, и никто не хотел идти к ней помощником. Фаузия вспоминала, как он пришел домой со слезами на глазах: «Фая, мне дали работу!» Спустя три года бывший летчик стал первым помощником капитана баркаса, а 1956 год встретил капитаном небольшого буксира.

Но еще до того с ним могли случиться новые неприятности. В конце сороковых наметилась вторая волна посадок летчиков, побывавших в плену. Дело в том, что с конца войны в распоряжении «органов» имелись переданные союзниками трофейные материалы, относящиеся к пленным. Видимо, наконец до этих материалов дошли руки (прежде было не до того). К их числу относились трофейные документы немецкой разведки, касавшиеся побывавшего в плену Героя Советского Союза Василия Меркушева, в том числе протокол его допроса немцами от 26 июля 1944 года. Согласно протоколу, на все предложения перейти на немецкую военную службу он отвечал отказом. Но летчик подтвердил сведения, как он полагал, уже устаревшие, которые содержались в найденной в его личных вещах записной книжке. Там были пометки о местах дислокации частей 1-го авиационного корпуса. До ареста Меркушев успешно прошел фильтрацию и четыре года продолжал службу в качестве заместителя командира авиадивизии. В сентябре 1949 года его приговорили к десяти годам лагерей.

Михаил Девятаев с женой и сыном, 1948 год

Девятаев, речфлот, 1955 год

Подобная история случилась с девятаевским земляком и товарищем по несчастью Сергеем Вандышевым. После плена он вернулся в свой авиаполк, участвовал в штурме Берлина, а в августе 1946 года был демобилизован. В 1948 году при разборе немецких документов обнаружились протоколы допросов Вандышева немцами, к тому моменту вернувшегося в Саранск, где он работал преподавателем военного дела в женской гимназии. Против него возбудили уголовное дело, материалы которого частично опубликованы историком Людмилой Сандиной. «Я жалею сейчас, почему не разбился при падении самолета, а остался в живых», – говорил Вандышев следователю, но свою вину в выдаче военной тайны отрицал. В его пользу свидетельствовало то, что на одном из протоколов его допросов немецкий офицер-переводчик написал: «Так как Вандышев убежден, что своими показаниями не сообщит ничего нового немецкому командованию, то на вопросы отвечает вежливо и по возможности исчерпывающе». Тем не менее ему поставили в вину излишнюю откровенность. Сам Вандышев объяснял ее так: «Мне известны такие факты, когда многие командиры погибали в фашистских застенках, не сообщив ни одного слова немцам, но я не хотел такой глупой смерти… Я хотел умереть так, чтобы меня помнили и учились впредь на моих делах». Видно, следователю собранные «доказательства» все же показались недостаточными, поэтому в качестве «нагрузки» в обвинение добавили то, что «на немецком допросе гвардии майор С. И. Вандышев высказывал антисемитские взгляды». Сказал же он на допросе у немцев следующее: «Он сам и его военные товарищи думают, что после войны все посты, которые должны занимать они, будут заняты евреями». Небезынтересно, что эту фразу ему поставили в вину в том самом 1949 году, когда была в разгаре кампания против «безродных космополитов», явно нацеленная против евреев. 25 декабря 1949 года Сергей Вандышев был осужден на 15 лет.

Иван Пацуло, Иван Кривоногов, Михаил Девятаев, Сергей Вандышев, 1957 год

Уже после вынесения приговора его не раз допрашивали относительно Девятаева. «Что вам известно о предательской деятельности Девятаева?» – «Ничего не известно» (допрос 16 февраля 1950 года). «Когда и где вы познакомились с Девятаевым?» – с этого начался допрос 31 мая 1951 года. В ходе допроса исследовался каждый эпизод их совместного пребывания в лагере для военнопленных. Следователя особо интересовало, кто выдал немцам заговор. Вандышев под давлением назвал имя одного из пленных летчиков, но того не тронули.

«Жди меня»

В рамках упомянутого исследования Людмила Сандина написала восемь писем в телепередачу «Жди меня», одновременно являвшуюся службой поиска людей, и это помогло ей найти детей и внуков Вандышева. Туда же в середине 90-х обратилась Ольга Рубан, племянница Героя Советского Союза Ивана Даценко, пропавшего без вести 19 апреля 1944 года. По ее просьбе на весь тогдашний русский мир по телевизору показали фотографию вождя индейского племени в Канаде. Она утверждала, что на фото ее дядя.