Mozg_rasskazyvaet_Chto_delaet_nas_lyudmi.pdf

Мне кажется особенно любопытным то, что зрительная метафора

воспринимается правым полушарием задолго до того, как более буквально-

умственное левое полушарие может расшифровать причины (несмотря на

небывальщину о специализации полушарий, которую так любят психологи

от народа, это свойство полушарий, вероятно, содержит зерно истины).

Хочется предположить, что существует барьер между логикой левого

полушария, основанной на языке и оперирующей суждениями, и более

онейроидным (похожим на сны) интуитивным «мышлением» (если это слово

здесь подходит) правого полушария, и великое искусство иногда успешно

разрушает этот барьер. Наверное, не раз музыка пробуждала в вас богатство

смысла, которое гораздо тоньше и сложнее, чем может выразить ваше

мещанское левое полушарие?

Более приземленный пример это использование определенных

привлекающих внимание уловок, которыми пользуются дизайнеры. Слово

«наклон», напечатанное наклонными буквами, производит комический

эффект, который к тому же доставляет удовольствие. Здесь возникает

желание выделить отдельный закон эстетики, который мы могли бы назвать

«зрительным резонансом» или «эхом» (хотя здесь можно легко попасть в

ловушку, в которую попали некоторые гештальтисты, назвав каждое

наблюдение законом). Здесь резонанс возникает между понятием слова

«наклон» и реальным буквальным наклоном этого слова, который стирает

границу между понятием и восприятием.

В комиксах такие слова, как «испуган», «ужас» или «дрожать» часто

напечатаны волнистыми линиями, как будто дрожат сами буквы. Почему

этот прием так эффективен? Я бы сказал, что это происходит потому, что

волнистая линия это пространственное эхо вашей собственной дрожи,

которое, в свою очередь, резонирует с понятием страха. Может быть, когда

вы видите, что кто-то дрожит (или дрожь, изображенную метафорически с

помощью волнистых линий), вы непроизвольно отзываетесь на дрожь,

потому что дрожь это подготовка к бегству от хищника, который заставил

другую особь дрожать. Если так, время, которое есть у вас на реакцию

распознавания слова «страх», изображенного волнистыми буквами, будет

короче, чем если бы слово было изображено прямыми линиями. Эту гипотезу

можно проверить в лаборатории.

В завершение моих размышлений о последнем эстетическом законе,

законе метафоры, я приведу величайший образ индийского искусства:

танцующий Шива, или Натараджа. В государственном музее в Ченнае

(Мадрас) есть бронзовая галерея, в которой находится великолепная

коллекция южноиндийских статуэток. Одна из этих классических работ

Рис. 8.5. Натараджа, изображающий космический танец Шивы. Южная Индия,

период Чола, XII век

статуэтка Натараджи XII века (рис. 8.5). Однажды в начале XX века

заметили, как один старый фиранджи (иностранец, или белый, на хинди) с

трепетом глядел на Натараджу. К удивлению охранников и владельцев музея,

он вошел в транс и стал воспроизводить движения танца. Вокруг собралась

толпа, но мужчина находился в забытьи, пока не появился смотритель. Он

чуть ли не арестовал бедного человека, пока не понял, что европеец был не

кто иной, как всемирно известный скульптор Огюст Роден. Роден был тронут

до слез Танцующим Шивой. В своих трудах он отзывался о нем как об одном

из величайших произведений, когда-либо созданных человеческим гением.

Вам не обязательно быть верующим, или индусом, или Роденом, чтобы

оценить величие этой статуэтки. Она буквально изображает космический

танец Шивы, который творит, поддерживает и уничтожает Вселенную. Но

эта скульптура содержит в себе гораздо больше. Она является метафорой

танца самой Вселенной, движения и энергии космоса. Художник передает

это ощущение с помощью искусного использования многих приемов.

Например, центробежное движение рук и ног Шивы и движение в обратном

направлении завитков, которые волнами плывут над его головой,

символизируют беспокойство и неистовство космоса. Однако прямо посреди

этой бури этого порывистого жара жизни находится спокойный дух самого

Шивы. Он смотрит на свое собственное творение с высшим спокойствием и

равновесием. Насколько искусно художник соединил эти на первый взгляд

противоречащие элементы движения и энергии, с одной стороны, и вечного

мира и стабильности с другой! Это ощущение чего-то вечного и стабильного

(Бога, если хотите) раскрыто отчасти в слегка изогнутой левой ноге Шивы,

которая сообщает ему баланс и равновесие даже посреди неистовства и

частично благодаря ясному, спокойному выражению, которое дает ощущение

бесконечности. В некоторых скульптурах Натараджи это мирное выражение

заменено загадочной полуулыбкой, как если бы Бог смеялся над жизнью и

смертью.

У скульптуры много уровней смысла, и индологи, например Генрих