Мрачный Жнец

Затем попробовало что-то вроде маленького голодного терьера. Это оно тоже отвергло.

Мгновение оно пробыло зубастой мышеловкой. Явно не то.

Оно огляделось в поисках свежих идей, и, к его изумлению, одна такая оказалась совсем рядом, будто ошивалась совсем неподалёку. Не столько образ, сколько воспоминание об образе.

Оно попробовало – и решило, что хотя его задачам образ не соответствует, но выглядит очень убедительно и последовательно. Словно только таким он и должен быть.

Так оно и отправилось на работу.

Тем вечером мужчины на лужайке развлекались стрельбой из лука. Билл Дверь постарался завоевать среди них репутацию худшего стрелка в истории этого вида спорта. Никто и не догадался, что попадать стрелами в шляпы зрителей у себя за спиной намного сложней, чем пускать их прямо, в довольно большую мишень на расстоянии каких-то пятидесяти метров.

Поразительно, сколько друзей можно завоевать, если лажать в каком-то деле, главное – лажать так, чтобы быть забавным.

Теперь ему даже дозволялось сидеть на завалинке у таверны со стариками.

В соседнем доме была деревенская кузня – из её трубы поднимались искры и, кружа, уходили вверх во мглу. Из-за закрытых дверей доносился яростный звон молота. Билл Дверь удивлялся, почему кузня всегда закрыта. Обычно кузнецы работают при открытых дверях, так что кузня становится центром притяжения деревенских жителей. А этот погружался в работу с головой…

– Привет, шкилет.

Он заозирался.

Младшая дочь трактирщика смотрела на него самым проницательным взглядом, какой он видел.

– Ты же шкилет, верно? – сказала она. – Я же вижу, у тебя кости.

– ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ, ДИТЯ.

– А вот и нет. Люди превращаются в шкилетов, когда умирают. И потом не гуляют вот так по улицам.

– ХА. ХА. ХА. ТОЛЬКО ПОСЛУШАЙТЕ УСТА МЛАДЕНЦА.

– Так почему же ты гуляешь?

Билл Дверь покосился на стариков. Они, похоже, были увлечены игрой.

– ВОТ ЧТО Я ТЕБЕ СКАЖУ, – отчаянно начал он. – ЕСЛИ ПРОСТО УЙДЁШЬ, Я ДАМ ТЕБЕ ПОЛПЕННИ.

– А у меня тоже есть маска шкилета, я её надеваю на колядки в Ночь Духова Пирога. – Она будто не слушала. – Она бумажная. Мне за неё конфетки дают.

Билл Дверь совершил ошибку, которую допускали миллионы взрослых в подобных и не очень ситуациях. Он обратился к логическим доводам.

– СЛУШАЙ, ДЕВОЧКА, – сказал он, – БУДЬ Я И ВПРЯМЬ СКЕЛЕТОМ, ЭТИ ПОЖИЛЫЕ ГОСПОДА НАВЕРНЯКА БЫ ЭТО ЗАМЕТИЛИ.

Она поглядела на стариков, сидевших на другом конце завалинки.

– Да они сами уже почти шкилеты, – сказала она. – Думается, просто не хотят видеть ещё один шкилет.

Он сдался.

– ЧТО Ж, ВЫНУЖДЕН ПРИЗНАТЬ, В ЭТОМ ТЫ ПРАВА.

– А почему ты не разваливаешься на косточки?

– НЕ ЗНАЮ. ПОЧЕМУ-ТО НИКОГДА НЕ РАЗВАЛИВАЛСЯ.

– Я видела шкилеты птиц и всяких зверей. Они всегда разваливаются.

– МОЖЕТ, ПОТОМУ, ЧТО ОНИ БЫЛИ КЕМ-ТО ПРЕЖДЕ. А Я ЛИШЬ ТО, ЧТО Я ЕСТЬ.

– У аптекаря, который лекарства варит в Чембли, есть шкилет на крючке, и у него кости связаны проволочками, – сказала девочка тоном, каким рассказывают о результатах тщательного исследования.

– У МЕНЯ ПРОВОЛОЧЕК НЕТ.

– А что, есть разница между живыми и мёртвыми шкилетами?

– ДА.

– То есть у него там мёртвый шкилет?

– ДА.

– Который был внутри кого-то?

– ДА.

– Мде. Бе-е.

Девочка какое-то время поглядела вдаль на горизонт, а затем сказала:

– А у меня новые носочки.

– ДА?

– Хочешь, покажу?

Она предъявила на изучение грязную ножку.

– НУ И НУ. ПОДУМАТЬ ТОЛЬКО. НОВЫЕ НОСОЧКИ.

– Мама связала их из овцы.

– НУ И ДЕЛА.

Горизонт снова подвергся тщательному изучению.

– А знаешь что… – сказала она. – …Знаешь что? Сегодня пятница!

– ДА.

– А я ложку нашла.

Билл Дверь вдруг понял, что заинтригован. Он ещё не встречал людей, не способных удерживать внимание дольше трёх секунд.

– Ты на ферме госпожи Флитворт работаешь?

– ДА.

– Мой батюшка говорит, ты там как сыр в масле катаешься.

Билл Дверь не смог придумать ответ, поскольку не понял, о чём речь. Это была одна из тех бессмысленных пословиц, которыми люди маскируют что-то ещё, а смысл передают интонацией голоса или взглядом – девочка же и того не сделала.

– А ещё батюшка говорит, у неё там сундуки с сокровищами.

– ПРАВДА?

– А у меня два пенни есть!

– БОЖЕ МОЙ.

– Салли!

Они обернулись на госпожу Лифтон, которая вышла на порог.

– Пора спать. Хватит докучать господину Двери.

– О, УВЕРЯЮ ВАС, ОНА МНЕ СОВСЕМ…

– Скажи ему «спокойной ночи».

– А как шкилеты спят? Они же не могут закрыть глаза, у них…

Разговор приглушённо продолжился в таверне:

– Нельзя так называть господина Дверь, он просто… он… очень… очень худой.

– Да всё в порядке. Он же не мёртвый.

В голосе госпожи Лифтон возникли знакомые беспокойные оттенки – как у человека, который не может поверить собственным глазам:

– Наверное, он просто сильно болел.

– А я думаю, он и заболеть-то не может по-настоящему.

Билл Дверь шагал домой в раздумьях.

В кухоньке фермы горел свет, но он направился прямо в амбар, взобрался на сеновал на чердаке и лёг.

Он мог прогнать сны, но никуда не мог деться от воспоминаний.

Он глядел в темноту.

Через некоторое время до него донёсся слабый топот ножек. Он обернулся.