Мрачный Жнец

Стайка бледных призраков в форме крыс бежала вдоль потолочной балки у него над головой, тая на бегу. Вскоре не осталось ничего, кроме шороха их шагов.

За ними двигалась… фигурка.

Примерно пятнадцати сантиметров ростом. Одетая в чёрную мантию. С маленькой косой в костяной лапке. Из тени капюшона торчал белый костяной нос с тонкими седыми усиками.

Билл Дверь протянул руку и поднял эту фигурку. Та не сопротивлялась, а встала на его ладони и поглядела на него как профи на профи.

Билл Дверь спросил:

– ТАК ТЫ…

Смерть Крыс кивнул.

– ПИСК.

– ПОМНИТСЯ, – сказал Билл Дверь, – ПРЕЖДЕ ТЫ БЫЛ ЧАСТЬЮ МЕНЯ.

Смерть Крыс снова пискнул.

Билл Дверь пошарил в карманах комбинезона. Куда он задевал остатки обеда? Ах да.

– ПОЛАГАЮ, – сказал он, – ТЫ МОЖЕШЬ ПОГУБИТЬ КУСОЧЕК СЫРУ?

Смерть Крыс принял угощение с благодарностью.

Билл Дверь вспомнил, как однажды – всегда лишь однажды! – посетил старика, который провёл почти всю жизнь в запертой камере в башне, вероятно за какое-то там преступление. Всё время заключения старик приручал маленьких птичек. Они гадили ему на постель и клевали его еду, но он терпел их и улыбался, когда они влетали и вылетали в его зарешечённое окно. В то время Смерть не понимал, зачем бы кому-то так поступать.

– НЕ СТАНУ ТЕБЯ ЗАДЕРЖИВАТЬ, – сказал он. – ПОЛАГАЮ, У ТЕБЯ МНОГО ДЕЛ. НАДО ПОСЕТИТЬ МНОГИХ КРЫС. Я ЗНАЮ, КАКОВО ЭТО.

Теперь он понял того человека.

Он поставил фигуру обратно на балку и снова откинулся на сено.

– ЗАГЛЯДЫВАЙ СНОВА, КОГДА БУДЕШЬ МИМО ПРОХОДИТЬ.

Билл Дверь снова уставился во мрак.

Сон. Он прямо ощущал, как сон рыщет вокруг. С целым мешком сновидений.

Он лежал в темноте и боролся со сном.

От криков госпожи Флитворт он аж подскочил и, к своему облегчению, обнаружил, что они не оборвались.

Дверь амбара с грохотом распахнулась.

– Билл! Быстро вставай!

Он спустил ноги с лестницы.

– ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ?

– Что-то горит!

Они перебежали двор и вышли на дорогу. Над деревней висело багровое зарево.

– Бежим!

– НО ВЕДЬ ПОЖАР НЕ У НАС.

– Скоро он будет у всех! По соломенным крышам он разносится мигом!

Они добрались до того недоразумения, что тут считали главной площадью. Таверна уже пылала, солома с рёвом взлетала к небесам миллионами кружащихся искр.

– Ну, что все встали столбом? – воскликнула госпожа Флитворт. – Есть насос, вёдер полно, о чём все только думают?

Неподалёку творилась суматоха – пара посетителей пыталась помешать Лифтону вбежать в здание. Он что-то кричал в ответ.

– Девочка до сих пор там? – ахнула госпожа Флитворт. – Он это сказал?

– ДА.

Из верхних окон хлестало пламя.

– Неужели нельзя помочь? – засуетилась госпожа Флитворт. – Может, найдём лестницу…

– НЕ СЛЕДУЕТ ЭТОГО ДЕЛАТЬ.

– Чего это? Надо попробовать. Нельзя же бросать людей в беде!

– ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ, – продолжил Билл Дверь. – ВМЕШАТЕЛЬСТВО В СУДЬБУ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА МОЖЕТ РАЗРУШИТЬ ЦЕЛЫЙ МИР.

Госпожа Флитворт поглядела на него так, словно он свихнулся.

– Ты что за чушь несёшь?

– Я ХОЧУ СКАЗАТЬ, ЧТО КАЖДОМУ ПРИХОДИТ СВОЙ СРОК УМИРАТЬ.

Она потрясённо вылупилась на него. Затем размахнулась и от всей души дала ему пощёчину.

Его лицо оказалось жёстче, чем можно было ожидать. Она ойкнула и подула на пальцы.

– Сегодня же убирайся с моей фермы, Билл Дверь, – прохрипела она. – Понял? – Она повернулась на каблуках и побежала к водокачке.

Деревенские принесли багры, чтобы стащить горящую солому с крыши. Госпожа Флитворт собрала команду, которая добыла лестницу и приставила к окну спальни. Но к тому времени, как кого-то удалось уговорить взобраться по ней, укрывшись мокрым одеялом, верхушка лестницы уже начала тлеть.

Билл Дверь наблюдал за пламенем.

Он порылся в кармане и достал золотые часики.

Отблески огня багровели на стекле. Он убрал часы.

Часть крыши обвалилась.

– ПИСК!

Билл Дверь опустил взгляд. Фигурка в мантии браво прошагала у него между ног и нырнула прямо в пылающую дверь. Кто-то что-то кричал о бочонках с бренди.

Билл Дверь снова сунул руку в карман и достал часы. Шелест песка тонул в рокоте пламени. Будущее утекало в прошлое, и прошлого уже явно было больше, чем будущего. Но его больше поражала сама мысль, что всё это время текло сквозь узенькое сейчас.

Он осторожно убрал часы.

Смерть понимал, что вмешательство в судьбу одного человека может разрушить целый мир. Он это знал. Это знание было встроено в саму его суть.

Но оказалось, что для Билла Дверь это бред сивой кобылы.

– ОХ, ПРОКЛЯТЬЕ, – сказал он.

И шагнул в огонь.

– Эй… Библиотекарь, это я, – кричал Ветром в замочную скважину. – Ветром Сдумс!

Он попробовал постучать ещё раз.

– Почему он не отвечает?

– Не знаю, – произнёс голос у него за спиной.

– Шлёппель?

– Да, господин Сдумс.

– Почему ты у меня за спиной?

– Мне надо за чем-то прятаться, господин Сдумс. Такая уж жизнь у страшил.

– Библиотека-а-арь! – крикнул Ветром, барабаня в дверь.

– У-ук.

– Ты почему меня не пускаешь?

– У-ук.

– Но мне нужно кое-что глянуть.

– У-ук у-ук!

– Ну, в общем, так и есть. А при чём тут это?

– Что он сказал, господин Сдумс?

– Говорит, не пустит меня, потому что я умер!

– Типичный живизм. Вот об этом Редж Башмак постоянно твердит.