Мрачный Жнец

– А есть ещё кто-нибудь, кто в курсе насчёт жизненной силы?

– Полагаю, остаётся ещё госпожа Торт. Но она немного стрёмная.

– А что за госпожа Торт? – спросил Ветром, и тут до него дошла вторая часть предложения. – И что значит стрёмная? Ты же сам страшила!

– Вы не слыхали про госпожу Торт?

– Никогда.

– Ясное дело, вряд ли её интересовала магия… В общем, Башмак велел, чтобы мы с ней не разговаривали. Говорит, она эксплуатирует бесправных покойников.

– Это как?

– Она медиум. Ну, экстрасенс, только не очень «экстра».

– Правда? Ладно, пойдём-ка повидаем её. И вот ещё что… Шлёппель?

– Что?

– Меня довольно-таки напрягает ощущать, как ты за мной прячешься.

– А мне очень страшно, когда я ни за чем не прячусь, господин Сдумс.

– Ты не мог бы прятаться за чем-нибудь другим?

– А что вы можете предложить, господин Сдумс?

Ветром задумался.

– Да, пожалуй, из этого выйдет толк, – прошептал он, – если только я найду отвёртку.

Садовник Модо стоял на коленях и удобрял георгины, когда вдруг услышал за собой ритмичный скрип и топот, какой бывает, когда кто-нибудь волочит что-то очень тяжёлое.

Он обернулся.

– Вечерочек, господин Сдумс. Гляжу, вы всё так же мертвы.

– Вечер добрый, Модо. А у тебя очень славная клумба.

– За вами кто-то тащит дверь, господин Сдумс.

– Да, я в курсе.

Дверь осторожно протиснулась по тропинке. Проходя мимо Модо, она неуклюже повернулась, словно тот, кто её нёс, изо всех сил старался скрыться за ней.

– Это, скажем так, защитная дверь, – пояснил Ветром.

Он запнулся. Что-то было не так. Непонятно, что именно, но вокруг стало больше нетаковости, словно в оркестре кто-то сфальшивил. Он внимательно осмотрелся.

– А во что это ты складываешь сорняки? – спросил он.

Модо оглянулся на нечто, стоявшее рядом.

– Славная, правда? – сказал он. – Нашёл рядом с компостной кучей. У меня тачка сломалась, я поглядел, а там…

– В жизни ничего подобного ещё не видел, – признался Ветром. – Кому пришло в голову связать большущую корзину из проволоки? А колёсики на вид маловаты.

– Зато ручка очень удобная, и ездит легко, – возразил Модо. – Ума не приложу, кто мог её выкинуть. Зачем кому-то выкидывать такую славную вещь, а, господин Сдумс?

Ветром всё глазел на тележку. Его не оставляло чувство, что та глядит на него в ответ.

Он услышал собственный голос:

– Может, она сама приехала.

– Верно сказано, господин Сдумс! Наверное, просто хотела немного передохнуть! – подхватил Модо. – Ну, вы даёте!

– Да уж, – мрачно процедил Ветром. – Похоже на то.

Он вышел в город, слыша за спиной скрип двери и топот ног.

Сказал бы мне кто месяц назад, что через несколько дней после смерти я буду бродить в компании застенчивого страшилы, прячущегося за дверью… наверное, я бы ему в лицо рассмеялся, подумал он. Хотя нет. Я бы сказал: «Ась?», или «Что?», или «Говори громче!», но всё равно бы не понял.

У него за спиной кто-то тявкнул.

За ним наблюдал пёс. Очень крупный. По правде говоря, Ветром решил, что это пёс, а не волк, лишь потому, что всем известно – волки в городах не водятся.

Пёс подмигнул ему. Ветром подумал: «А ведь прошлой ночью было не полнолуние!»

– Люпин? – догадался он.

Пёс кивнул.

– Говорить можешь?

Пёс покачал головой.

– Ну, чем теперь займёшься?

Люпин пожал плечами.

– Хочешь, пойдём со мной?

Он снова пожал плечами, будто отвечая: «А почему бы и нет! Заняться мне больше нечем».

Скажи мне кто-нибудь месяц назад, что через несколько дней после смерти я буду бродить в компании застенчивого страшилы, прячущегося за дверью, и оборотня наоборот… ну, вот на это я бы, пожалуй, рассмеялся, подумал Сдумс. Конечно, после того, как мне бы это несколько раз повторили. И погромче.

Смерть Крыс забрал последних клиентов, многие из которых прежде обитали в соломе, и вывел сквозь пламя туда, куда попадают после смерти хорошие крысы.

Он удивился, когда миновал пылающую фигуру, с трудом пробиравшуюся сквозь дикий бурелом из рухнувших стропил и обугленных половиц. Поднимаясь по горящей лестнице, фигура достала что-то из тлеющих останков своей одежды и осторожно зажала в зубах.

Смерть Крыс не стал дожидаться того, что будет дальше. Пускай ему был всего день от роду, он ещё искал свой подход к работе Смерти, но одновременно он в каком-то смысле был древним, как первая протокрыса. И понимал, что низкий рокот, от которого дом заходил ходуном, – это закипает бренди в бочках.

А с кипящим бренди есть одна проблема: кипит он недолго.

Взрыв разбросал обломки таверны на версту вокруг.