Мрачный Жнец

На знаменитом тайном континенте Хххх, где-то у самого Края, есть затерянная колония волшебников, которые носят шляпы с пробками и питаются только креветками. В тех местах свет самый дикий и свежий, только что из космоса, так что волшебники берут доски и катаются на волнах кипящей грани между ночью и днём.

Если бы кого-нибудь из них занесло на потоке зари вглубь Плоского мира на тысячи миль, он бы пронёсся со светом над высокогорными равнинами и увидал, как тощая фигурка карабкается на холм на пути рассвета.

Эта фигурка поднялась на вершину за минуту до прихода света, перевела дух, полуприсела и с хищной ухмылкой развернулась. В вытянутых руках она держала длинное лезвие.

И вот свет обрушился… рассёкся… соскользнул…

Правда, наш гипотетический волшебник этого бы не заметил. Его бы больше волновало, что ему пять тысяч миль топать до дому.

Госпожа Флитворт, запыхавшись, догнала его, когда новый день уже нёсся мимо. Билл Дверь стоял абсолютно неподвижно, только поворачивал лезвие в пальцах, подставляя его свету под нужным углом.

Наконец он остался доволен.

Он обернулся и на пробу махнул лезвием в воздухе.

Госпожа Флитворт упёрла руки в боки.

– Да ладно, – не поверила она. – Нельзя/что/либо/зато/чить о/свет!

Она запнулась.

Он снова махнул лезвием.

– Бо/же/чки!

Где-то во дворе Сирил вытянул лысую шею, готовясь к очередному заходу. Билл Дверь улыбнулся и махнул косой навстречу звуку.

– Зу/ка/не/фу!

И опустил лезвие.

– ВОТ ТЕПЕРЬ ОСТРОЕ.

Он перестал улыбаться – по крайней мере, насколько в принципе мог.

Госпожа Флитворт обернулась и проследила за его взглядом – он упёрся в какую-то дымку на полях.

Выглядело это как бледно-серая мантия, пустая, но каким-то образом сохраняющая очертания носителя, как бельё на верёвке, раздутое ветром.

Оно помелькало и исчезло.

– А я видела, – сказала госпожа Флитворт.

– ЭТО ЕЩЁ НЕ ОН. ЭТО ОНИ.

– Кто – они?

– КАК БЫ СКАЗАТЬ… – неопределённо махнул Билл Дверь. – СЛУЖИТЕЛИ. НАБЛЮДАТЕЛИ. АУДИТОРЫ. ИНСПЕКТОРЫ.

Госпожа Флитворт прищурилась.

– Инспекторы? Типа налоговых?

– ПОЛАГАЮ, ДА…

– Что ж ты сразу не сказал? – просияла она.

– ИЗВИНИТЕ?

– Батюшка всегда мне говорил: никогда не помогай этим налоговнюкам! А ещё говорил, от одной мысли о налоговиках ему дурно становится. Говорил, есть две неизбежные вещи: смерть и налоги – но налоги хуже, ведь смерть хотя бы не приходит за тобой каждый год. Когда он заговаривал о налоговиках, всем приходилось выйти из комнаты. Гады, говорил он. Вечно расспрашивают, ищут, что ты там спрятал под поленницей и за потайными половицами в погребе, и всякое такое прочее, до чего никому дела не должно быть!

Она фыркнула.

Билл Дверь был потрясён. Госпожа Флитворт заставила слово «налоговик» звучать как «мразь», хотя оно и в два раза длиннее.

– Надо было с самого начала об этом сказать, – пожурила его госпожа Флитворт. – В наших краях налоговнюков не любят. В батюшкины времена, ежели какой мытарь совал к нам нос в одиночку, ему к ногам привязывали камни и бросали в пруд.

– НО ВАШ ПРУД ГЛУБИНОЙ ВСЕГО ПО КОЛЕНО, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.

– Мы-то знали, а они-то нет! Надо было видеть их рожи! В общем, зря сразу не сказал. Тут все считают: к чёрту налоги.

– ЭТО НЕ СОВСЕМ НАЛОГИ.

– Ладно-ладно. Я и не знала, что есть Мытари Высших Сфер.

– ДА. В НЕКОТОРОМ РОДЕ.

Она подошла ближе.

– И когда он явится?

– ЭТОЙ НОЧЬЮ. ТОЧНЕЕ НЕ СКАЖУ. СЕЙЧАС ДВОЕ ЖИВУТ ПО ОДНИМ ЧАСАМ. ОТ ЭТОГО ВСЁ СТАЛО НЕОПРЕДЕЛЁННЫМ.

– А я и не знала, что можно отдать кому-то свою жизнь.

– ТАКОЕ ПРОИСХОДИТ СПЛОШЬ И РЯДОМ.

– Этой ночью, ты уверен?

– ДА.

– А коса сработает, да?

– НЕ ЗНАЮ. ШАНСЫ ОДИН НА МИЛЛИОН.

– Ой. – Она о чём-то задумалась. – Так у тебя остаток дня, выходит, свободен?

– ДА?

– Значит, урожай ты собрать успеешь.

– ЧТО?

– Чтобы без дела не сидеть. И отвлечься от всяких мыслей. К тому же я тебе деньги плачу. Шесть пенсов есть шесть пенсов.

Дом госпожа Торт был рядом, на той же улице Вязов. Ветром Сдумс постучался в дверь.

Через некоторое время его окликнул приглушённый голос:

– Есть там кто?

– Стукните один раз, это значит «да», – предложил Шлёппель.

Ветром приоткрыл крышку щели для писем.

– Извините, это госпожа Торт?

Дверь открылась.

Хозяйка оказалась не такой, как представлял себе Ветром. Она была крупной, но не в том смысле, что толстой. Просто её будто лепили в увеличенном масштабе. Таким людям всю жизнь приходится слегка сутулиться и смущаться, когда они невольно нависают над другими. Волосы у неё оказались просто роскошные, они венчали голову и плащом ниспадали за спиной. Ещё у неё были острые уши и клыки – белые и красивые, но блестели как-то зловеще.

Ветром изумился, с какой скоростью обострённое чутьё зомби привело его к этим выводам. Он опустил глаза. Люпин сидел у его ног, прямой, как палка, такой восхищённый, что не смел даже вилять хвостом.

– Полагаю, вы вряд ли госпожа Торт, – предположил Ветром.

– А, вы к маме, – сказала высокая девушка. – Мама! Тут к тебе господин!

Бормотание вдалеке сменилось бормотанием вблизи, и вот госпожа Торт появилась рядом с дочерью, как луна, вышедшая из тени планеты.

– Чиво вам надо? – спросила госпожа Торт.