Мрачный Жнец

– Бяка, бяка, бяка, – пробормотал аркканцлер. – Батюшки, батюшки, батюшки. Вонючие-превонючие вонючки. – Он покачал головой. – Никуда не годится, совершенно не помогает выпустить пар.

– Зато воздух очищает, – возразил казначей.

Его впервые заметили. Оглядели останки тележки.

– Твари летают кругом, – проворчал Чудакулли. – Вещи оживают. Что творится?

Они обернулись на уже знакомый скрип колёс.

На площади за воротами катились ещё две тележки. Одна была набита фруктами. Другая – до половины фруктами, а на вторую половину – вопящим младенцем.

Волшебники наблюдали за ними, разинув рты. За тележками гналась толпа народу. Её возглавляла женщина решительного вида, которая пронеслась мимо ворот Университета, шинкуя воздух локтями.

Аркканцлер остановил коренастого мужика, азартно ковылявшего в хвосте толпы.

– Что случилось-то?

– Я только положил персики в эту тележку, как она вдруг раз – и сбежала!

– А откуда младенец?

– Да оттуда же. Его мама пришла с такой же тележкой, купила у меня персики, а потом…

Тут они все обернулись. Из переулка выкатилась очередная тележка, заметила их, благоразумно развернулась и бросилась наутёк по площади.

– Но почему? – спросил Чудакулли.

– Ну, в них так удобно всё возить, понимаете? – ответил мужик. – Надо же было им отвезти персики. Вы же знаете, они могут помяться.

– И теперь они все катят в одном направлении, – заметил преподаватель современного руносложения. – Вы обратили внимание?

– За ними! – воскликнул декан. Остальные волшебники поковыляли вслед за ним, слишком потрясённые, чтобы спорить.

– Нет… – начал было Чудакулли, но понял, что дело безнадёжно. Он утратил инициативу.

Призадумавшись, он сочинил самый приличный боевой клич в истории эвфемизмов.

– Копать-колотить зловонючих бяк! – воскликнул он и побежал следом за деканом.

Весь долгий день Билл Дверь трудился, а за ним следовала цепочка работников, которые увязывали и складывали снопы. Но вдруг кто-то крикнул, и парни побежали к ограде.

По ту сторону простирались поля Яго Пидбери. Его работники выкатывали из ворот Уборочный Комбайн.

Вместе со всеми Билл наблюдал, облокотившись об изгородь. Вдали виднелся Кекс, раздающий распоряжения. В оглобли запрягали перепуганную лошадку. Кузнец взобрался на железное сиденье посреди механизмов и взял поводья.

Лошадь пошла. Развернулись рычаги мотовила. Завращались брезентовые ремни. Наверное, даже нарезной винт пришёл в движение. Но это было не важно, потому что где-то что-то издало «звяк!», и машина замерла.

Из толпы на заборе понеслись возгласы «А теперь убери козу!», «Дурень с возу – кобыле легче», «Систему менять надо!» и прочие проверенные временем остроты.

Кекс спустился, пошептался с Пидбери и его парнями, а затем ненадолго нырнул вглубь машины.

– Не взлетит!

– Грош цена в базарный день!

На сей раз Уборочный Комбайн проехал несколько метров, прежде чем один из его ремней лопнул и скомкался. Старики на заборе расхохотались пуще прежнего.

– Куплю металлолом недорого!

– Вжик – уноси готовенького!

Кекс снова спустился. Не реагируя на хор издёвок, он вытащил ремень и заменил на новый.

Не отрывая глаз от происходящего на соседнем поле, Билл Дверь вытащил из кармана точило и принялся точить косу, медленно и демонстративно. «Чирк-чирк» камня по металлу стало единственным звуком, повисшим в тяжёлом воздухе, не считая звяканья инструментов вдали.

Кекс снова взобрался на Комбайн и кивнул работнику, который вёл лошадь.

– Снова-здорово!

– Кони пьяные, хлопцы запряжённые!

– Не можешь срать, не мучай ж…

Крики понемногу затихли.

Шесть пар глаз следили, как Уборочный Комбайн прошёлся по полю, глядели, как развернулся на краю, пялились на то, как он катит назад.

Он проехал мимо, весь из себя возвратно-поступательный.

На другом краю поля он снова аккуратно развернулся.

Снова прожужжал мимо.

Наконец один из наблюдателей мрачно произнёс:

– Не приживётся эта штука, помяни моё слово.

– И то верно. Кому нужна такая железяка? – добавил другой.

– Да, это ж просто как маятник в часах. Только и может, что ездить туда-сюда по полю…

– …Да ещё так быстро…

– …И жать пшеницу, и обмолачивать зерно…

– Уже три ряда прошёл!

– Мать моя женщина!

– Эти штуки так мелькают, что и не разглядишь! Билл, а ты что думаешь? Билл?

Они оглянулись.

Он был ещё только на середине второго ряда, но явно догонял.

Госпожа Флитворт чуть приоткрыла дверь.

– Да? – сказала она с подозрением.

– Тут у нас Билл Дверь, госпожа Флитворт. Мы принесли его домой.

Она приоткрыла дверь пошире.

– Что с ним случилось?

Двое мужиков неловко ввалились в дом, пытаясь поддерживать верзилу ростом на фут выше них. Тот приподнял голову и рассеянно поглядел на госпожу Флитворт.

– Не знаю, что на него нашло, – сказал Герцог Боттомли.

– Он прямо помешался на работе, – добавил Вильям Крантик. – Ваши деньжата он отрабатывает будь здоров, госпожа Фливорт.

– Что ж, в наших краях такое впервые, – проворчала она.

– Носился туда-сюда по полю как чёрт, пытался обогнать штуковину Неда Кекса. И почти обогнал. Мы вчетвером едва успевали снопы за ним вязать.

– Положите его на диван.