Мучимые ересями

— То, что вы оставили Шарли дома, в Теллесберге, доверив ей прикрывать вашу спину, со всеми рычагами власти от вашего собственного королевства, в значительной степени поспособствует успокоению тех, чьи опасения были искренними, Ваше Величество, — сказала Элана. — И, откровенно говоря, то, что мы с Мареком признаём вашу власть, не говоря уже о том, что поверили вам с Шарли на слово, когда вы заявили, что являетесь истинными и равноправными партнёрами, будет столь же обнадёживающим. К сожалению, простое заверение не вдохновит честолюбцев внезапно отказаться от своих собственных замыслов. Кроме того, — её глаза потемнели, — это магическим образом не убедит тех Храмовых Лоялистов, о которых только что упомянул Марек, согласиться с вашим «богохульным» вызовом Матери-Церкви.

— Возможно, и нет, — спокойно согласился Кайлеб, откидываясь на спинку кресла — отделанного мягкой обивкой, украшенного искусной резьбой кресла, в котором Шарлиен просидела столько ночей — перед тихо потрескивающим огнём. Бесценные изумруды, вставленные в золотую цепь на его шее, заплясали зелёными огоньками, когда он дотронулся до них, и он улыбнулся. — Возможно, и нет. С другой стороны, когда все те черисийские моряки и морские пехотинцы, которых я привёл с собой, сойдут на берег и начнут рассказывать людям Шарлиен, что каждый из моих подданных уже ест из её рук, я подозреваю, что ваши Храмовые Лоялисты найдут немного более трудным разжечь недоверие. И я полагаю, что все те марки, которые они собираются потратить в ваших тавернах и пивных — не говоря уже о ваших борделях, если вы простите меня за то, что я упомянул их — сделают их ещё более желанными гостями. И это, конечно, — его улыбка стала тоньше, обнажая зубы, и на этот раз королева-мать Элана почувствовала глубокое удовлетворение, увидев во всём этом холодную сталь и безжалостность, которых она так боялась увидеть совсем недавно, — полностью оставляет в стороне тот факт, что если кто-то из ваших Храмовых Лоялистов — или честолюбивых аристократов — лелеял какие-либо идеи о том, чтобы бросить вызов решению Шарлиен связать судьбу Чизхольма с судьбой Черис, то весьма отдалённо возможно, что обнаружение сорока или пятидесяти тысяч черисийских морпехов по соседству заставит их… переосмыслить свои возможности, скажем так?

— О, я полагаю, что вполне возможно, что вы правы насчёт этого, Ваше Величество, — сказал Зелёная Гора с удовлетворением, которое соответствовало удовлетворению самой Эланы. — А тем временем, — продолжил он с улыбкой, — могу ли я соблазнить вас попробовать ещё немного этого поистине превосходного цыплёнка?

.II.

Королевская верфь,

Город Черайас,

Королевство Чизхольм

— Благодарю Вас, коммандер Азминд, — сказал капитан Андрей Жирард, когда чизхольмский офицер, сидевший за столом, подписал заказ на запасной рангоут. Собственно говоря, Жирарду следовало бы оставить эту беседу своему казначею. Полный капитан, командир одного из самых мощных галеонов Имперского Черисийского Флота, имел гораздо больше дел, чем проводить время, панибратствуя с офицерами с верфи только потому, что ему потребовалось несколько запасных мачт, прежде чем отправиться на вторжение. И если это было верно в отношении большинства шкиперов галеонов, то в отношении человека, командовавшего флагманом императора Кайлеба — это было верно в особенности. Капитаны не должны были заниматься выполнением повседневной текучки, подобной этой, и именно это, в первую очередь, было причиной, по которой во Флоте были казначеи.

— Всегда пожалуйста, капитан Жирард, — сказал чизхольмец, возвращая ручку в держатель на столе и с улыбкой поднимая глаза от документа. — По крайней мере, я могу быть уверен, что эта заявка окажется там, где и должна быть, а не где-нибудь на чёрном рынке!

Жирард усмехнулся, хотя, по правде говоря, он не был уверен, действительно ли коммандер Азминд пошутил. До того, как Чизхольм невольно принял участие в нападении «Группы Четырёх» на Черис, Чизхольмский Королевский Флот вёл безнадёжную борьбу с коррупцией и спекуляциями. Некоторые из его офицеров, надёжно укрытые покровительством высокопоставленных покровителей-аристократов, были гораздо больше заинтересованы в поиске способов, как набить собственные карманы, чем в обеспечении боеготовности своего флота. Всевозможные жизненно-важные припасы «таинственным образом исчезали», и слишком часто офицеры, пытавшиеся что-то с этим сделать, платили высокую цену, приобретая врагов в лице высокопоставленных аристократов.

Так что вполне возможно, что именно этот чизхольмец имел в виду радикальные реформы, которые были проведены в его собственном флоте графом Шарпфилдом, его старшим офицером, в рамках мобилизации флота перед его отбытием в Изумруд и Битвой в Заливе Даркос. В конце концов, любой действительно компетентный офицер должен был приветствовать эти реформы.