Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Другие упирают на меру точности. Естественные науки точные (некоторые вообще предпочитают противопоставлять гуманитарности именно этот термин), а гуманитарные – нет. И это неверно. Да, в естественных науках больше точности. Но и в гуманитарном знании много точных утверждений, а в самых точных науках есть вероятностные законы и размытые множества. Кроме того, я не вижу здесь принципиального различия в методике.

Есть мнение, что гуманитарные дисциплины основаны на системе ценностей, тогда как естествознание и науки о мышлении (математика, логика) – нет. Система ценностей, конечно, учитывается в гуманитарных науках – таких, как история и искусствоведение, это определяет систему понятий, но на методах исследования это не сказывается. Не должно сказываться. Иначе это не наука, а политика или мораль.

Более существенно другое. Все естественные науки и часть социальных рассматривают массовые объекты и конструируют обобщения. Каждый отдельный объект для них не имеет специального значения. Схожие объекты взаимозаменимы. Факты важны лишь для выведения закона. Скажем, так обстоит дело в социологии – это точная наука, совпадающая по методам с физикой и химией. А в истории не так. Тут каждый объект важен и сам по себе. Юлий Цезарь и Наполеон полководцы и государи, но они не взаимозаменимы. Исследование тут ориентировано на уникальные качества факта. Законы и тут важны, но для объяснения факта. Вот эта уникальность и неповторимость объектов гуманитарного знания является важной особенностью, которая обусловливает всю структуру методики гуманитарного исследования.

В частности, проверка гипотезы в точных науках такова: к неким фактам прилагается гипотеза, из гипотезы выводятся ожидания, эти ожидания сопоставляются с другой, независимой группой фактов, совпадение означает подтверждение гипотезы. Но для действия этого логического механизма нужны сходства многих фактов (начальных с независимыми), нужна их повторяемость и массовость. Иначе невозможно проверить гипотезу на независимых фактах. Что толку подтягивать независимые факты, если они уникальны и никак не могут быть связаны с исходными? Значит, у гуманитариев проверка гипотезы иная. Она может быть дедуктивной, а не индуктивной – по согласию с существующими теориями. Возможно дробление уникального факта на мелкие элементы, которые неизбежно повторяемы. Словом, здесь иная и более сложная процедура.

Но именно наличие этого механизма делает гуманитарное знание наукой. Именно оно создает тот канон, о котором говорит Р.В. Фрумкина, – определенную сумму правил и методов работы, которыми, между прочим, обусловливается воспроизводимость результатов науки. Обычай тут ни при чем. Результаты, достигнутые одним ученым, в принципе могут быть добыты из того же материала и теми же методами другим ученым, и это есть одно из отличий подлинной науки. Конечно, в гуманитарном знании этого добиться труднее, возможно, здесь совпадение будет не полным, а лишь по основным параметрам, но если его совсем нет, то нет и науки. Степень совпадения, достижимая в данной отрасли, определит меру приближения ее к подлинной науке. Вот ассириология была признана частью научной филологии когда? Когда нескольким специалистам были посланы копии одной и той же надписи и они, работая независимо друг от друга, перевели ее одинаково.

А что у каждого свои подходы, свои навыки, свой талант – да ради бога, но принципы должны быть одни. В науке, разумеется, возможны расхождения и споры. В них сказываются разные идеи, но в плане реализации многие споры основаны на том, что исходные данные обычно неполны, а закрывать лакуны можно по-разному. Однако наличие методического канона всегда позволяет установить коренные причины расхождений и найти пути разрешения спора. Научные споры со временем всегда разрешаются.

Что же до философии, то это, конечно, не наука. Ни воспроизводимости результатов, ни научного метода (постоянной проверки), ни гарантий достоверности хоть какой-то части знания. Способ рассуждения в ней – тот же, что и в религии, только без обязательного признания сверхъестественных сил, богов и чудес. Признавать их в философии можно, хотя и не обязательно, и таким образом возникает шкала постепенных переходов от философии к религии. Как и в религии, философские истины нужно принимать на веру. Проверка возможна только всей практикой человечества, а ее – за исключением самых общих и банальных истин – невозможно ни формализовать, ни как-то убедить оппонента в истинности той или иной формализации. Философские споры – вечны. Философия – это та область знания, в которой человек стремится интуитивно познать наиболее общие и глубокие законы мироздания и мышления – те, для научной проверки которых у него нет средств и которые, по гениальному парадоксу Нильса Бора, столь верны, но и столь глубоки, что противоположные им законы – тоже верны. Поэтому философией могут заниматься только пустомели и гении.