Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Советский академик Ю.В. Бромлей (кстати, из рода капиталистов английского происхождения) писал, что признаком этноса является эндогамия – браки только внутри этноса. Л.Н. Гумилев утверждал, что браки с инородцами портят нацию. А как быть со смешанными браками, которых все больше? Как вообще тогда определить этническую принадлежность?

Мне однажды паспортистка перепутала местами записи и внесла в графу «национальность» определение «учащийся». Пять лет я был единственным представителем этой национальности в стране. Зато в графу «социальное положение» паспортистка мне закатала: «еврей»! Учитывая тогдашнюю национальную политику, это имело некоторый смысл. Помнится, профессор-историк А.Л. Шапиро рассказывал, что ему паспортист, прочитав в дореволюционном документе на соответствующем месте «иудей» (тогда же отмечали не национальность, а вероисповедание), прочел это по-своему (он был по-советски чужд религиозных тонкостей и вообще не шибко образован) и записал в графу «национальность» черным по белому «ИНДЕЙ». Когда, заметив ошибку, Шапиро вернулся к паспортисту и потребовал исправления на «еврей», тот долго раздумывал, как исправить, не заменяя документа и не подчищая его, и наконец придумал: нужно дописать слово. И Шапиро получил паспорт, в котором стояло: «ИНДЕЙский еврей».

Можно вообще не вписывать в паспорт ничего, относящегося к этническому, как это и делается во многих странах. Позже российские власти пошли именно по этому пути. Исчезнет ли от этого сама проблема? Перестанут ли люди ощущать свою национальность, различать себя и других по этническим характеристикам? Когда отменили необходимость вписывать в паспорт национальность, ожидалось, что это одобрят все народы России, кроме русского, но оказалось наоборот: возражения раздались именно со стороны бывших «младших братьев» – они почуяли в этом угрозу русификаторского нажима.

По Гумилеву, этнос – природное явление, форма существования вида Homo sapiens. «Этнос в своем становлении – феномен природный». Он тесно связан с ландшафтом, природной средой. Изучать его должна этнология, причем в рамках географии (тут сказалась и личная судьба Гумилева – прибежище, найденное им в географии). Этнос, – утверждал он, – это порода людей, почти вид. Но если «порода», то это уже не география, а биология. И действительно, в другом месте Гумилев добавляет: выделение этноса «отражает некую физическую или биологическую реальность».

С одной стороны, Гумилев был ярым сторонником чистоты этноса. Для устойчивой передачи «стереотипов» важна эндогамия. Он громогласно выступал против смешанных браков, благоразумно не называя это апартеидом. Даже перевирал биологические законы, утверждая вредность и гибельность метисации. Этот тезис за ним сейчас охотно повторяют ультранационалисты и прочие «геополитики» с «евразийцами». Говорил Гумилев и о «народах-химерах», «народах-паразитах». Однако он знал и не отрицал, что в каждом этносе намешано множество компонентов: в русском – финно-угры (меря, мурома, мещера), балты (голядь), сарматы, половцы, татары (откуда пошла и фамилия Ахматовых) и так далее. Как же разрешить это противоречие?

Идея Гумилева такова: смешения только тогда благотворны, когда вдруг обильно, кучно нарождаются особо одаренные и энергичные личности (он назвал их «пассионариями»; на этом термине сказалась, несомненно, партийная кличка лидера испанской компартии предвоенных и военных лет, страстной Долорес Ибаррури – «Пассионария»). Происходит это очень редко и лишь в некоторых местах вследствие биологических мутаций, возникающих под воздействием излучения из космоса. А ландшафт – это как бы плавильный котел этногенеза.

Что за излучение? Какими физическими приборами оно улавливается? Как воздействует на человеческие яйцеклетки и сперматозоиды? Почему только в некоторых местах земного шара? Почему ее следствием оказывается рождение пассионариев, а не дебилов? Никаких доказательств не приводится. Их нет. Гумилев мог подразумевать вмешательство Всевышнего, но тогда это был бы другой разговор – не научный, а теологический.