9. Экономика – признак, подобающий только нации (по исходной логике рассуждения, идущей от нации к этносу), но возможный при расширительном толковании и для этноса: общность не как связи, а как сходство экономических показателей. Но и это далеко не всегда налицо.
10. Государство – еще один объединительно-разделительный признак, обладающий теми же качествами. Многие национальные государства объединяют в основном людей одного языка, культуры, религии (Франция, Дания, Швеция, Норвегия, Польша). Но есть государства, которые объединяют по несколько, даже по много этносов, – Россия, Индия, в прошлом – Австро-Венгрия, Османская империя. А есть государства, которые разделяют один и тот же этнос: Сербия и Черногория, Албания и Косово, некоторые считают, что таковы Германия и Австрия, Румыния и Молдавия. Я уж не говорю о случаях, когда этнос разорван между инонациональными государствами: курды, живущие в Ираке, Турции и Иране.
11. Раса – признак вроде бы опознавательный. Но опознать по расовым признакам национальность можно лишь иногда, по контрасту с окружением в результате дальней миграции. Евреев по типу лица, носа, глаз можно выделить в России потому, что, происходя генетически от населения аравийских степей, евреи сильно отличаются своим физическим типом от славянского населения Восточной Европы, но в Италии и Испании отделить евреев от местного населения, испытавшего в Средние века сильное влияние арабов, почти невозможно. И наоборот, русские с севера и русские с Кубани и Дона сильно отличаются друг от друга. Совершенно невозможно отличить русского от украинца, белоруса или поляка. Анализируя средние параметры населения, можно выявить тонкие отличия, но в каждом индивиде они неуловимы: индивидуальные расхождения далеко перекрывают различия средних. На Кубе живут разные расы, но все они, включая негров и мулатов, – кубинский этнос. В Мексике и Перу часто уже трудно различить, кто индеец, кто португальского или испанского происхождения, кто метис, хотя там есть и сохранившиеся чисто индейские племена. Даже среди евреев нет расового единства. Несмотря на длительное отсутствие сильных примесей, среди евреев есть голубоглазые, есть блондины с веснушками, много рыжих, хотя среди родственных арабов таких почти нет (вероятно, это результат нашествия в XIII и XII веках до н. э. из Европы в Палестину и Египет так называемых «народов моря»). Наибольшая расовая чистота наблюдается на окраинах материков (Норвегия, Корея), все остальное население сильно перемешано.
Итак, ни один из признаков, выдвигавшихся на роль этнических показателей, не является ни достаточным для этнического различения, опознания и определения, ни необходимым для него. Он может быть определяющим, может и не быть.
Но если каждый по отдельности не решает, то, возможно, нужно брать все признаки вместе, а если нет всего набора, то нет и этноса. Но коль скоро каждый признак в отдельности не обязателен, то и все вместе тем более не обязательны. Тогда быть может, следует взять какую-то часть набора? Но какую именно часть? Сколько признаков и какие?
Ведь если исходить из обозначенной выше ситуации, то годится любой набор! Это значит: то одно, то другое сочетание, то третье. Похоже, что так. Но тогда какое-то строгое определение просто невозможно. Где же для него основа? Невозможно ясно указать, в каких случаях, с какими сочетаниями признаков есть этнос, а в каких его нет.
В начале XX века в этом духе высказался немецкий марксист Карл Каутский, очень ясно и трезво мысливший: «Национальность – это общественное отношение, которое постоянно меняется, которое при разных условиях имеет различный смысл – словно Протей, постоянно ускользающий из наших рук, когда мы хотим его схватить».
Солидарность. На мой взгляд, этнос – это реальность, но прежде всего это категория социальной психологии. Этнос связан с чувством солидарности или по крайней мере с его ожиданием от индивидов. Нет его – не о чем разговаривать. Но чувством солидарности несомненно обладают и другие социальные общности – класс, сословие, партия, профессия, возраст, даже состояние здоровья.