Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Кризис археологии? В отличие от денацификации в Германии, у нас декоммунизация не была проведена, и установилось если не двоевластие, то двоемыслие. Особую опасность представляли реваншистские настроения, питаемые чувством национального унижения в связи с потерей империи и утратой оснований для великодержавности. Усмирение Чечни и некоторая стабилизация экономики за счет доходов от экспорта нефти (удачно выросли цены) позволили Путину приступить к завинчиванию гаек. На экономику это оказало скверное воздействие (гигантская коррупция, показуха, воровство на всех уровнях, бездействие), замаскированное, правда, взлетами экономических показателей. Власть мгновенно срослась с крупным сырьевым бизнесом. Ориентация экономики на экспорт сырья и компрадорскую роль в торговле привела к тому, что фундаментальная наука стала не нужна.

В этих условиях археология тоже оказалась в трудном положении. Бюджетное финансирование почти прекратилось. Но благодаря нефтяным деньгам, вкладываемым в крупное строительство (дороги, каналы, новые кварталы городов, новые ГЭС), (новостроечная) археология получила мощный канал финансирования. Поэтому после катастрофического спада полевой активности в 1990-е годы наблюдается ее беспримерный рост в «нулевые».

Зарплаты археологов, особенно вне полевой деятельности, остаются на уровне массы других ученых, то есть нищенскими. Некогда сильная тяга молодежи к археологии сменилась апатией: другие профессии стали более притягательными – экономические, юридические и политические науки. Только упрямые романтики еще поступают обучаться археологии. Целые школы угасают из-за отсутствия притока молодых научных кадров. Институты заметно постарели. Столь же скудно и снабжение институтов техникой и литературой.

Болезненно перенесла российская археология и разрыв старых связей. «Открытые листы» из Москвы отныне стали действительны только для территории Российской Федерации; Украина, Казахстан, Средняя Азия и другие резко сократили, а то и закрыли возможность для въезда российских экспедиций и запретили вывоз находок в Россию. В результате многие российские археологи были вынуждены сменить специализацию.

Столичные археологи утратили свою былую влиятельность еще и в силу уже обозначенной децентрализации. В целом ряде регионов образовались местные центры археологии (Новосибирск, Иркутск, Томск, Омск, Челябинск, Пермь, Ростов-на-Дону, Казань, Уфа, Волгоград), опирающиеся на самостоятельные университеты, музеи, печатные издания и собственные научные школы, – некоторые из них даже стали посылать экспедиции в соседние регионы[71]. По многим параметрам ведущим академическим научным центром археологии оказался не Институт археологии в Москве и не ИИМК в Петербурге, а Институт археологии и этнографии в Новосибирске. Новосибирский центр явно позиционирует себя как главный археологический центр России: даже по количеству сотрудников он больше, чем московский институт.

Во многом это произошло благодаря роли академика Деревянко в качестве директора института и секретаря Отделения истории и философии Академии наук. Располагая финансами, он смог развернуть в Новосибирском институте междисциплинарные исследования, привлечь специалистов смежных наук из разных стран, приобрести необходимое оборудование, организовывать совместные экспедиции и щедро финансировать поездки археологов за рубеж. Научной молодежи за счет института приобретается жилье, финансируется стажировка в ведущих научных центрах мира. Деревянко изыскал средства на возобновление археологических съездов. При институте учрежден журнал, выходящий на русском и английском языках.

В распадающейся империи со все увеличивающимся экономическим разрывом между богатыми и бедными обострились национальные противоречия, отражающиеся в археологии и культурной антропологии резким усилением войны между национальными археологическими картами, появлением массы расистской литературы – с апологией арийской расы, на наследие которой претендуют разные народы, от славян до кавказцев и тюрок.

Словом, в путинской России расширение археологической активности в регионах и ее рост в целом опасно зависят от колебаний международных цен на нефть, на фоне чего наблюдается увядание традиционных столичных центров и угасание научных школ. Теперь же надо подумать о том, как скажутся на археологии тенденции последнего времени – возвращение многих советских идеалов, взлет имперских амбиций и антизападного изоляционизма при возрождении средневекового мракобесия и глупейшего шапкозакидательства.