Мустафа Кемаль Ататюрк – основатель новой Турции

Кемаль возмутился, что население Менемена приветствовало убийц офицера. Правительство ввело смертную казнь на территории Западной Анатолии и направило на место события военный трибунал. Кемаль собрал во дворце Долмабахче совещание, затем отправился в Анкару и там собрал правительство. Он потребовал, чтобы Менемен был провозглашён «проклятым городом» и сровнен с землей, а его жители переселены. Кемаль призвал «раздавить» орден накшбенди, к которому принадлежал убитый дервиш. По приговору суда было казнено 28 зачинщиков бунта. Преследованиям подвергались все религиозные организации, если в их программах, учениях или тайных уставах присутствовало положение о ликвидации светской власти и установлении шариатского режима в Турции. Руководство ордена бекташей бежало в Албанию, другие ордена обосновались в Сирии и Боснии и Герцеговине. Народный ислам оказался в подполье, иногда выплескиваясь в ходе восстаний, главным образом на курдских территориях. Так, крупное восстание курдов под исламскими лозунгами произошло в восточных вилайетах Турции, на границах с Ираном, в 1936–1937 годах.

После событий в Менемене Национальное собрание было распущено. На новых выборах 1176 кандидатов от НРП были выставлены в 287 избирательных округах. Еще 30 мест было зарезервировано для независимых кандидатов при условии, что они будут честными республиканцами, сторонниками светских реформ и националистами. Но таких кандидатов удалось зарезервировать лишь 13.

Настоящая оппозиция была устранена; Фетхи не был избран в Национальное собрание, а был назначен послом в Лондон в 1933 году. В парламенте безраздельно властвовала Народная партия, больше не делившаяся на фракции. «Опыт либеральной партии и драма в Менемене свидетельствуют о том, что в течение длительного времени Народная республиканская партия должна направлять турецкую молодежь на защиту всего того, что нам дорого», – утверждала газета «Вакыт».

С 1932 года в Турции возникла целая сеть из 210 народных домов, которыми руководила секция культуры Народной партии. В то же время в Турции так и не было создано политической полиции. Не было и единой молодежной организации правящей партии. Кемаль открыл турецкую границу многочисленным беженцам с университетским образованием, евреям и неевреям, изгнанным нацистами, что обеспечило расцвет нового университета в Стамбуле. «Я – не диктатор, – писал Ататюрк в 1935 году в письме к одной американской корреспондентке, – я хочу, чтобы правительство не разбивало сердца, а завоевывало их». А когда какой-то юноша спросил его: «Говорят, что вы – диктатор», Кемаль заметил: «Если бы я был диктатором, осмелились бы вы задать мне подобный вопрос?»

Однако в другом случае Ататюрк не постеснялся признать себя диктатором и даже гордился этим. Когда некий французский журналист написал, что Турцией правят один-единственный пьяница (Мустафа Кемаль был известен пристрастием к алкоголю), один глухой (премьер-министр) и триста глухонемых (парламент), Ататюрк сказал: «Этот человек ошибается, Турцией управляет один пьяница».

Он с гордостью говорил о Гражданском кодексе новой Турции: «Турки – граждане демократически свободной страны; они – защитники Турецкой Республики и ее хозяева». Упоминал он и о декабрьском законе 1934 года, предоставившем женщинам равные политические права с мужчинам. Правда, он не упомянул, что в условиях срежессированных выборов толку от этих прав было чуть. В 1935 году в Национальное собрание было избрано семнадцать женщин вместе с 366 мужчинам. Среди депутатов был человек, чья история была весьма поучительна. Кязым Гюлек, молодой человек двадцати пяти лет, вернулся в Адану, завершив обучение в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Однажды около полуночи к нему в дом явилась полиция и без объяснений переправила его в Анкару. Изумленного и испуганного Кязыма Гюлека принял сам Ататюрк в своей резиденции. Президент Турции получил письмо от президента Колумбийского университета, который отмечал блестящие способности молодого человека и рекомендовал использовать его талант на благо страны. В течение двух часов Ататюрк расспрашивал Кязыма о Соединенных Штатах Америки и существующем там президентском режиме, который он квалифицировал как «президентскую диктатуру». В конце беседы Ататюрк объявил молодому человеку, что решил сделать его депутатом Национального собрания.

Кемаль во многом ориентировался на американскую президентскую республику, как на сильную президентскую власть. Только он не стал создавать в Турции ни независимого от президента парламента, ни самостоятельной судебной власти. Все ветви власти замыкались на него самого, как на президента, лидера правящей и единственной партии и отца нации.

Кемаль продолжал поддерживать ислам, отделяя его при этом от государственной власти. Для разграничения прав и полномочий он создал Ведомство по религиозным делам, которое исполняло всю работу, связанную с верой, поклонением и этикой ислама, распоряжалось святыми местами и должно было просвещать народные массы относительно ислама.