Н. С. Мордвинов – адмирал и государственный деятель

И здесь Николай Семёнович делает гениальный ход. Практически он предлагает нейтралитет и вместе с тем разрабатывает меры по ослаблению вреда от континентальной системы и пытается умерить аппетиты Наполеона: «“Первейший шаг к воспрещению ему в достижении своей цели, казалось бы, состоять должен в том, чтобы уничтожить все стеснения судам, приходящим в наши порты, и чтобы в делах правительства слово “конфискация”, кроме случаев о запрещенных тарифом товаров, сделать впредь неуместным и неупотребительным; при том же, чтобы приняты были наитщательнейшие меры к укреплению внутренних сил наших, к заключению мира с турками и персианами и к восстановлению всех прежних союзов. Россия, тщательно удерживая приличное ей в европейских державах преимущество, может одновременно находиться в мире и с Францией, и с Англией. Степень величия и могущества ее есть совсем отличная от всех прочих государств. Но удерживаемый до ныне ею образ поступков и поведения, причиняя ей и во внутренних силах, и во внешних отношениях ощутительное расслабление, тем самым способствует к постепенному совершению враждебных против нее замыслов. И, следовательно, вместо удаления, приближает еще открытие неприязненных на пределы ее покушений. Противные же тому меры могли бы действительно не только поколебать все планы и предложения, ко вреду нашему клонящиеся, но и положить совершенную преграду к начатию против нас военных действий”.

Это мнение Н. С. Мордвинова имело полный успех, найдя поддержку у других сторонников нейтралитета, с которым согласился Император; даже такой противник Сперанского, как барон Розенкамф316

, сознается, что тариф 1810 года по внешней торговле составил новую эру в движении русской промышленности и что с этого собственно времени должно полагать истинное начало нас мануфактур и фабрик»317.

«Таможенному тарифу Мордвинов отдавал в своих простоениях одно из решающих мест. Протекционизм – вот его кредо. Можно, говорит он, согласиться на свободу торговли, но под условием действительно всеобщей свободы, а не для одной только России. Начать подобный эксперимент с нее, без уступок со стороны других государств, Мордвинов считал крайней неосторожностью. Уменьшение дороговизны он предлагает достигать не либерализацией тарифа, неминуемо ведущей к падению курса рубля, но усилением собственной промышленности с присвоением собственной продукции всех тех выгод, которые уступлены чужеземным товарам.

“Но при запретительном тарифе исчезнет соревновательность, стремление к достижению совершенства, усилится контрабанда, снизится приобретение наших товаров…” – возражали Мордвинову, и ничего этим не достигали. Ни один из приведенных доводов не казался ему убедительным. Соревноваться, говорил он, можно лишь с находящимися при одинаковых с вами «“выгодах, правах и обстоятельствах” (иначе какое же это соревнование?), что в принципe, не может быть между целыми государствами, ибо “они не могут уравномериться между собой”. Тут, во всяком случае, требуется постепенность, пусть и сопровождаемая некоторой неудобностью от употребления собственных изделий, поскольку заплаченные за них деньги остаются внутри государства. “А где государство теряет, – приводит адмирал в особенности важный для него аргумент, – там теряет и каждый частный человек”.

По поводу контрабанды адмирал вспоминает один из употребляемых при либеральном тарифе способов обмана, использование которого приносит нечестным людям такие барыши, которые ни одному контрабандисту и не снились. Суть его – в изготовлении поддельного таможенного клейма. При свободном хождении иностранных товаров вред государству наносился бы неисчислимый.

Уменьшение российского экспорта тоже представляется адмиралу вопросом сомнительным. Умозаключение “кто не покупает, тот и не продает” он считает ошибочным. “Не имеет ли Англия, – ссылается Мордвинов на близкий ему пример, – несмотря на запрещение ввоза чужестранных рукоделий, пространнейший внешний торг?”

Разумеется, Мордвинов не настаивает на запретительном тарифе применительно ко всем ввозимым товарам. На товары, не производившиеся в России, он допускает существование незначительных пошлин. На то, что вывозится за границу, Мордвинов предлагает не вводить никаких пошлин. Вообще же неограниченная свобода, считал Мордвинов, полезна только для собственной внутренней торговли. В противном случае и промышленность наша, и сама торговля, полагал он, будут подавлены и окажутся во власти чуждых народов.

“А вот в Америке, – пытались переубедить адмирала, – там протекционизм считают вредной затеей…” – “Опыт, – отвечал на это Мордвинов, – доказал в России противное принятому в Америке правилу”»318.