На берегах Голубой Лагуны. Константин Кузьминский и его Антология. Сборник исследований и материалов

Русский футуризм был отрывом от срединной стиховой культуры XIX века. <…> Маяковский сродни Державину. Геологические сдвиги XVIII века ближе к нам, чем спокойная эволюция XIX века. <…> Маяковский возобновил грандиозный образ, где-то утерянный со времен Державина. Как и Державин, он знал, что секрет грандиозного образа не в «высокости», а только в крайности связываемых планов – высокого и низкого, в том, что в XVIII веке называли «близостью слов неравно высоких», а также «сопряжением далековатых идей». <…> Стих Маяковского – всё время на острие комического и трагического.

[Тынянов 1993: 272][605]

Объявляя поэтику Бродского «архитипической», Кузьминский видит ее основу в соположении контрадикторных начал: «архаик и новатор, эстет и ерник» [АГЛ 1: 39].

Немаловажно, что эту статью Тынянова ценил и Охапкин: в письме от 1 ноября 1979 года он советовал Кузьминскому ее прочесть. Тому эта статья, очевидно, была уже известна. Об этом говорят высказывания Кузьминского о художественных открытиях XVIII века, приведенные С. Масси:

We in the twentieth century are closer to the thinking of the eighteenth century than to the thinking of the nineteenth century»; «I believe <…> the roots of Russian poetry lie in the eighteenth century. It is easy to create once someone has shown the way – made the form, if you will. <…> In the eighteenth century new forms were created everywhere. And we too, in the twentieth century are looking again at how a thing is done.

[Massie 1972: 308][606]

В отличие от установки на отбор поэтов «первого ряда», «наиболее значительных поэтических явлений», «перворазрядных поэтов», свойственной большинству антологий современной русской поэзии, вышедших на Западе в 1950-1970-е годы (в том числе [Марков 1952; МАБВ 1978][607]), Антология Кузьминского давала широчайшую панораму групп, кружков, индивидуальных направлений неподцензурной поэзии 1950-х – 1970-х, в их взаимосвязях, публикуя на своих страницах и тех авторов, чья «литературная физиономия <…> окончательно еще не определилась, но уже несет в себе некоторые своеобразные черты» [Ежов, Шамурин 1925: 7].

Интересно, что и в этом аспекте Кузьминский апеллирует не только к теоретикам и историкам литературы, но и к суждениям поэтов. Напомним, что такого же широкого взгляда на историю литературы придерживался Блок. В заметке к составленным им в 1919 году для издательства 3. И. Гржебина спискам русских писателей XVIII–XIX веков Блок поясняет: