На языке врага: стихи о войне и мире

Я здесь, я тут,потому и зовут меня – тутовый шелкопряд,злые языки плетут,что я – не местный, что я – тамошний шелкопряд,понаехавший, gastarbeiter, пархатый шельмец……тянутся дни чередою витражных окон,вот задрожал и свернулся в праздничный коконтурецко-подданный мой отец.Сон шелкопряда – это шелковицы смех,ибо она зацветает только во сне шелкопряда,это слова: шаддах, килим и силех,хитросплетенье узоров райского сада.Евнух с кривым мечом, и опять грустныюные одалиски: чья голова на блюде?Все шелкопряды видят одни и те же сны,

как в них живут и умирают люди.А я по-прежнему тут, я еще и еще здесь,вот привели туристов, они из страны – Нэтрэба,километровой шелковой нитью укутан весь:от последней строки и до самого первого неба.

ИЗ цикла «Приборы бытия»

«Мне подарила одна маленькая воинственная страна…»

Мне подарила одна маленькая воинственная странагазовую плиту от фирмы «Неопалимая Купина»:по бокам у нее – стереофонические колонки,а в духовке – пепел, хрупкие кости, зубные коронки,и теперь уже не докажешь, чья это вина.Если строго по инструкции, то обычный омлетна такой плите готовится сорок пустынных лет:всеми брошен и предан, безумный седой ребенок,

ты шагаешь на месте, чуешь, как подгорает свети суровый Голос кровоточит из колонок.

«Протрубили розовые слоны…»

Протрубили розовые слоны —над печальной нефтью моей страны:всплыли черти и водолазы…А когда я вылупился, подрос —самый главный сказал: «Посмотри, пиндос,в небесах созрели алмазы,голубеет кедр, жиреет лось,берега в икре от лосося,сколько можешь взять, чтоб у нас срослось,ибо мы – совсем на подсосе.Собирай, лови, извлекай, рубии мечи на стол для народа,

но, вначале – родину полюбиот катода и до анода,чистый спирт, впадающий в колбасу —как придумано всё толково:между прошлым и будущим – новый «Су»и последний фильм Михалкова.Человек изнашивается внутри,под общественной, под нагрузкой,если надо тебе умереть – умри,смерть была от рожденья – русской…»…Ближе к полночи я покидал аул,по обычаю – выбрив бошку,задремал в пути, а затем – свернул,закурил косяк на дорожку:подо мной скрипела земная ось,

распустил голубые лапыкедр, на решку упал лосось —римским профилем мамы-папы.Вот и лось, не спутавший берегов,в заповедном нимбе своих рогов,мне на идиш пел и суоми —колыбельные о погроме.Что с начала времен пребывало врозь,вдруг, очнулось, склеилось и срослось:расписные осколки вазы —потянулись, влажные от слюды,распахнулись в небе – мои сады,воссияли мои алмазы.

Русский индеец

Алексею Горбунову