На край любви за 80 дней

Что я узнала в Японии, хотя не уверена, включу ли в отчет:

1. Иокогама – второй по величине город в Японии, расположенный к югу от Токио, на острове Хонсю. Здесь столько торговых центров, что можно заниматься шопингом до упаду.

2. Иокогама выглядит новенькой, с иголочки. Город был разрушен в 1923 году великим землетрясением Канто, а затем – американскими воздушными ударами во время Второй мировой войны. Об этих грустных событиях напоминают Башня-ориентир, высочайшее здание в городе, построенное в 1993 году, и ультрасовременный отель «Интерконтиненталь Иокогама Гранд» в форме гигантского паруса.

3. У Японии очень-очень плохие отношения с Северной Кореей. Наглядный пример: корпус затонувшего северокорейского шпионского судна, выставленный в Музее береговой охраны. Как выяснилось, его экипаж взорвал корабль, чтобы не попасть в плен к японцам.

4. Еще один пример: неустановленное количество японских граждан, похищенных и переправленных в Пхеньян за несколько лет, для помощи в подготовке шпионов. Северная Корея признала похищения, хотя существуют расхождения в цифрах.

5. В паре кварталов от мрачного музея, где я узнала о третьем и четвертом пунктах, находится Музей лапши рамен, посвященный моему любимому японскому блюду. Трудно представить больший контраст между музейными экспонатами.

Вечером «Полярный медведь» выходит в Тихий океан. Во время трапезы, состоящей из восхитительных суши, Сумайя непривычно задумчива.

– А что, после ужина концерта не будет? – поддразнивает девочку Доминик, толкая к ней по столу большую деревянную ложку. – Я думал, ты репетируешь новую программу. Даже микрофон тебе принес.

– Я ходила в судовую библиотеку, – хмурит бровь Сумайя и в подтверждение своих слов кладет на стол книгу. – Читала про китов.

Она объясняет, что заинтересовалась историей корабля, и когда Доминик уснул, взяла у капитана с полки несколько книг.

– Ник уснул? – удивляюсь я. – А как же стрижка?

– Отложили до вечера, – пожимает плечами Доминик. – Кто я такой, чтобы мешать получению образования?

Сумайя кладет на стол еще и огромный бинокль.

– Когда я возвращала капитану книги, он дал мне вот это, – с гордостью говорит она. – Для наблюдения. Уже почти пришло время миграции гладких китов – они проводят лето в Беринговом море, а мы будем его проплывать.

– По-моему, киты плавают на глубине, – высказываюсь я. – На твоем месте я бы не слишком надеялась их увидеть. Понимаешь, океан очень большой.

Сумайя взглядом ищет поддержки у Доминика.

– Ты что, совсем, Роми? Не в курсе, что киты – млекопитающие? Они поднимаются на поверхность, чтобы дышать.

– Да, Роми, – копируя ее негодующий тон и возмущенное выражение, подхватывает Доминик. – А ты думала, они ползают по дну, как подводные лодки?

Оба хихикают, как идиоты.

– Нет, – сухо произношу я, хотя примерно так себе это и представляла, – я знаю, что они млекопитающие.

– Гладкие киты существуют миллионы лет, – добавляет Сумайя, листая книгу. – Здесь говорится, что они живут на нашей планете с эпохи мио… миоцена. Это дольше, чем Исландия является островом.

– Не знала, – трясу головой я.

Я помню, что в лагере Сумайя учила английский язык, и все равно меня постоянно удивляет ее живой интерес к окружающему миру. Не говоря уже об умении читать по-английски. По моим подсчетам, это ее третий или четвертый язык.

– А ты знаешь, что их осталось всего несколько сотен, хотя в океанах мира когда-то жили тысячи, сотни тысяч китов?

– Что? Правда?

Она сует мне книгу, открытую на странице с изображением огромного усатого кита, выпрыгивающего из воды.

– Мало того что люди убивают друг друга, – грустно говорит девочка, – они еще истребляют таких больших и красивых животных.

Я согласно киваю. Сумайя тянется за биноклем и встает.