На небо сразу не попасть (Нельзя сразу на небо)

Хуже всего складываются отношения между венграми и украинской полицией. Венгры, где только могут, припоминают дела Закарпатской Украины. Неоднократно возникали драки и несколько украинских полицейских уже похоронены на Яновском кладбище.

Немцы не стараются прибыть вовремя, чтобы помешать драке. Кажется, немцам эти драки на руку.

15 ноября

Начал работу у немцев. Это отдел фронтового управления немецкого Красного креста. Круглые сутки приходят туда немцы из разных подразделений и родов войск и их союзники – итальянцы, венгры, хорваты, румыны и другие. Тут они получают горячий суп, кофе и сухой провиант на дальнейшую дорогу. Из Львова они едут на фронт в Россию. Сёстры Красного Креста очень разные: добрые и мерзкие. Хуже всех – рыжая ведьма со свастикой на лацкане. Она нас терпеть не может и говорит стоять от неё подальше, когда с ней разговариваем. У рыжей есть ключ от склада, и она даже от своих коллег стережёт эту жратву. Всем вокруг говорит, что вся еда предназначена для бедных немецких солдат, которые в тяжких условиях исполняют волю Фюрера.

Я – помощник истопника больших котлов, в которых круглые сутки готовят для армии. Главный истопник – пан Роман – перед войной был, видимо, профессиональным офицером, и родом он из Силезии. Кроме него и меня, есть ещё украинец, Николай, который не выносит своих фашистских сородичей.

Днём работаю при котлах, а ночью мы со знакомым ходим «на вагоны». Внутрь можно залезть через окошко или разбив замки и пломбы. Если повезёт, то можно найти консервы, верхнюю одежду, обувь, новое бельё. Больше всего платят за жир, за который в городе можно получить довольно много денег. Брать стоит всё, потому что на угле и дровах тоже можно заработать. Если баншуц поймает, то и так может застрелить, независимо от того, что берёшь.

22 ноября.

Теперь пан Роман сам справляется и не говорит нам слишком часто приходить на кухню. Сбил себе ящичек для чистки обуви. Ящик ставлю или возле столовой, или в другом месте вокзала, в зависимости от того, откуда жандарм не гоняет. Чищу обувь офицерам и обычным солдатам всех армий, которые вместе с немцами идут на восток. Движение на вокзале большое, но вокзальная жандармерия и украинская полиция нас бьют и гоняют. Таких ящиков, как у меня, тут много. Нужно, чтобы на нём был ремень, за который его можно было бы повесить на плечо и убегать, когда приближается патруль жандармерии. Прежде, чем военный начнёт вынимать деньги, надо сказать: «Bitte nicht Geld, bitte Brot».[5] Просить о еде можно только военнослужащих вермахта и союзников. Типам из СС, СА и жандармам лучше всего чистить обувь бесплатно, потому что могут надавать пинков и разбить ящик.

Лучше всего для нас венгры, румыны и итальянцы. Они все не любят немцев и, в целом, этого не скрывают. Недавно жандарм спустил меня с перрона вниз по лестнице за то, что хотел солдату поднести чемодан. Итальянец, который это видел, отругал жандарма, а мне подарил носовой платок и пачку армейского табака. За такой табак у крестьянина из села можно получить мясо или картошку, но я не могу выменять табак, потому что отец курит, и даже собранный в мусорнике табак для него ценен.

24 ноября

Сегодня к окнам столовой подъехала задним ходом большая военная машина. Опустили задний борт и два солдата начали носить хлеб внутрь столовой. Я залез по колесу на кузов и через тент фургона вытащил большую буханку хлеба. Хлеб достать было трудно, потому что тент плотно прилегал к борту. Буханку я спрятал под куртку. Весил он килограмма два, был свежий и ещё тёплый. Такого хлеба я ещё домой не приносил. Сказал, что заработал у немцев, потому что если бы сказал правду, то мать заболела бы от страха за меня. Младший брат сидит дома и ждёт от завтрака до обеда, а потом ждёт ужина. Самый большой праздник для него тогда, кода мы возвращаемся с Юликом и приносим поесть что-то экстра. Например, приготовленных макарон их бочки или кусок жёлтого сыра из немецких банок. Мама не выходит из дому, потому что у неё нет денег, а, впрочем, и так немного бы купила. Как перекупщики, так и крестьяне, приезжающие на телегах, три шкуры дерут за любой картофель.

Отец с трудом ходит по квартире.

25 ноября.

Сегодня опять выгружали из машины хлеб. Я стянул две буханки и тогда сориентировался, что водитель машины – обер-ефрейтор – всё видел. Хотел вернуть ему хлеб, но водитель сказал, что одну буханку могу себе взять. Больше нельзя, потому что в столовой заметят недостачу. Чувствовал себя очень глупо, но хлеб взял, потому что это сокровище и должен что-то домой принести.

27 ноября

Пока машина вставала под окном, брал из-под тента по одной буханке. Однако работники столовой, должно быть, что-то заметили, потому что теперь машина подъезжает с фронтальной стороны и тут под надзором немки – сестры Красного Креста – водитель и помощник вносят хлеб в корзинах. Дома опять стало меньше хлеба, потому что должен следить за немцами с чемоданами. Жандармы запрещают нам подносить чемоданы и бьют за это.