На небо сразу не попасть (Нельзя сразу на небо)

Сегодня на вокзале произошёл случай, после которого немцы не допускают к перронам гражданское население. Хорватский солдат застрелил офицера СС, а затем двух жандармов, которые хотели его арестовать. Прежде, чем смогли его разоружить, хорват совершил самоубийство. Теперь немцы распускают слухи, что хорват был пьяный. Другие говорят, что ему не хватало пятой заклёпки [24].

6 февраля

Очень холодно и повсюду голод. Только немцы и украинские националисты ходят сытые. Люди говортя, что эта зима будет самой трудной. Кто её переживёт, тот переживёт немцев. Сегодня был на вокзале, где стоит целый венгерский эшелон. Солдаты дали мне поесть немного чечевицы и ещё две банки дали домой. Венгерские солдаты спрашивали, как с нами обращаются немцы и много ли в городе голодных людей.

Сегодня вечером на Главный вокзал трамваями Красного креста привезли много раненных и больных немцев. Все они заросшие, исхудалые, у многих из них руки и ноги в гипсе. Машинисты [25] говорят, что теперь их будет с каждым разом всё больше, потому что русские перестали отступать и начали бить. Раненных свозят без перерыва от сумерек до 4 часов утра. В эту ночь не спал, потому что всех нас, пработников НКК [26], привлекли помогать при переноске раненных на перроны вокзала. Вдвоём брали под руки раненного, а третий брал его рюкзак либо чемодам, и заносили на вокзальную лестницу – тут отдыхали минуту и поднимались на перрон.

Миколай не смог передвинуть («udz’wigna;c’») больного солдата и опустил его на землю. Один их жандармов, присутсвующих («obecnych») при транспортировке больных, ударил за это Миколая в лицо. Тогда раненный послал проклятье жандарму. Когда жандарм начал сыпать проклятьями в ответ, солдат посоветовал ему, чтобы снял с шеи жандармскую бляху и шёл на русский фронт.

Заработал в протяжение той ночи несколько килограммов хлеба, немного масла, зубной пасты и пару обуви.

9 февраля

Женщина, которая держит на Главном вокзале общественный пункт («uste;p publiczny» – непонятно, что это такое, возможно, «публичный дом» - От переводчика ) прячем у себя русского оцифера без документов и его жену. Перед нами этого не скрывает и не раз просила табака для этого офицера. Сказала мне, что скоро вывезет этих двоих к своей семье на село. В лесах недалеко от деревеньки есть партизаны, к которых офицер c женой хотят пробраться.

Сегодня украинский полицейски ударил маму за то, что хотела подать кусок хлеба еврейке, которую везли в Белжец. Когда я вернулся домой, она оборачивала руку мокрыми компрессами. Юлек сказал маме, что её когда-нибудь за это застрелят и мы не будем даже знать, где её похоронят («po?oz.a;»).

В доме чертовски холодно, если не топим печку. Мама заботится о добыче топлива, но не всегда это ей удаётся. На протяжении последних дней мне не удалось стянуть ни угля, ни дров, и в квартире было холодней, чем на улице.

11 февраля.

За тонну угля хотят злотый или серебрянные часы. Люди уже сожгли много заборов и посрезали вокруг домов декоративные деревья. Разбирают даже веранды. Железнодорожники говорят, что этой зимы немцы в России не выдержат. Раненных привозят с каждым разом всё больше, а многие из них имеют отмороженные руки, ноги, животы и лица. Их стало уже столько, что их от нас вывозят товарными поездами, в которых ставят железные печурки.

17 февраля.

Зима в этом году очень суровая и многие люди не верят, что переживут её. Полиция всё суровее обыскивает селян, привозящих продовольствие. Немцы перестали цацкаться с украинским населением, и если поймают крестьянина с мясом, то бьют его независимо от того, какой он национальности [27].

21 февраля.

Возле фабрики Рукера на Замарстынове немцы расстреляли двух молодых священников за то, что пытались провести из города в стоящий неподалёку монастырь две еврейские семьи. Тела этих священников отдали людям, которые завези трупы на кладбище в Голоско [28]. Немцы объявили, что в случаях оказания помощи евреям со стороны священников полиция будет жечь костёлы, в которых эти священники правят службу.

Вечером в том месте, где расстреляли священников, справили службу, в которой приняли участие поляки и украинцы.

28 февраля.

Сегодня опять застрелили монаха, которых под убранством заносил пищу и деньги в еврейскую часть. Шуповец сказал ему задержаться, но монах убегал, и тогда он выпустил очередь из автомата. Полиция не хотела выдать труп полякам, а только проследила («poleci?a»), чтобы евреи похоронили его на территории своего участка. С той поры полиция стреляет в каждого, кто по первому приказанию не останавливается для обыска.

1 марта

Возле самого дома НКК лежат на подстилках и спят венгерские солдаты. Они все грязные, измазанные и заросшие. Их стянули во Львов с русского фронта, где они воевали в венгерской армии против русских. Украинцы, работающие в НКК, говорят, что эти венгерские солдаты являются по происхождению евреямии и после изъятия у них оружия и обмундирования они поедут на смерть в Белжец.

7 марта