На острие ножа

– И продолжаю говорить, – кивнул Хардин. – Вот ты можешь себе представить, что ты так уверена в какой-то идее, что готова кричать об этом? Я вот не могу. Но чем больше думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что нет смысла читать проповеди, если не можешь присоединиться к антифашистскому маршу. Мы с другими капелланами стараемся поддерживать общность, так что я должен присоединиться. Все наши должны.

– Ты же знаешь, что у некоторых антифашистских групп та еще репутация? Стычки, порча имущества, иногда физическое насилие – и все в таком духе. Они часто не только антифашисты, но еще и антикапиталисты. Довольно разношерстная публика, мягко говоря.

Хардин кивнул, нахмурив брови:

– Конечно, знаю, но спасибо за заботу.

– Это может быть боевое крещение, Дон!

– Уж с крещением я справлюсь, Биби.

– Пойдешь в одеянии?

– Да, конечно.

– Даже белый воротничок не снимешь?

– Не сниму.

– Это непременно привлечет внимание.

– В том-то и смысл, Биби. Мне нужно, чтобы меня заметили.

– В чем все-таки дело, Дон? – Бамбавани с любопытством улыбнулась.

– Ты о чем?

– Кажется мне, твоя маленькая дочь за несколько недель своего пребывания на этой земле, вскружила тебе голову. – Улыбка Бамбавани стала шире. – Я, конечно, не удивлена. Но удивительно, что мы, женщины, можем сделать.

Хардин печально засмеялся:

– Аминь.

– Епископ, конечно, узнает.

Хардин кивнул:

– Почти наверняка. Ну, так тому и быть.

Бамбавани съела кусочек торта и снова улыбнулась.

– Уважаю, Дон. Я думала, у тебя в четверг какое-то шоу с епископом. Кажется, ты говорил, что будешь в другом месте.

– Так и есть. Хотя помощь на мессе за мир вряд ли можно назвать «шоу».

Бамбавани пожала плечами:

– Все такие нарядные и машут руками, совершая ритуалы, – по мне, вполне похоже на «шоу». – Она предложила ему последний кусок торта – капеллан взял ложку, – и подняла свою чашку: – Что ж, за вас, преподобный. А когда вы закончите с радикализацией студентов, я должна буду позвонить семье моего подопечного, а потом в полицию – если о нем так и не будет новостей.

– Мы все молимся за него. Я знаю, ты считаешь, что это не имеет значения, но это наша обязанность, и мы ее выполняем.

– Ты, кажется, беспокоишься.

Хардин приподнял бровь:

– Ты слишком хорошо меня знаешь.

– Или ты плохо скрываешь чувства.

Священник сумел улыбнуться:

– Ты знаешь, почему люди чаще всего приходят на службу?

– Ты же уже рассказывал, Дон. Бесплатная еда, не так ли?

Он улыбнулся и кивнул:

– Мы занимаемся межконфессиональной работой, мы занимаемся пастырской работой, стараемся следить за происходящим вокруг. Но срабатывает только пицца.

– И почему тебя это волнует? Я сама из таких, – Бамбавани успокаивающе улыбнулась. – Бесплатная пицца собирает публику. Правда жизни.

Хардин медленно покачал головой:

– Я думаю, что проиграл, Биби. Парень с индийским коммунистическим плакатом явно в беде, но он не пришел ко мне. Мы принимаем все конфессии, но этого оказалось недостаточно. Он обратился к кому-то еще. Я горжусь своей работой: мы создали хорошую общину, поддерживаем инициативы по охране психического здоровья, сотрудничаем с благотворительными продовольственными фондами и предлагаем первоклассные консультации. Но если мы не добавляем пепперони, всем плевать.

– Что ж, тогда мы оба потерпели неудачу. Ко мне он тоже не пришел. – Она потыкала крошки на пластиковой тарелке. – Какой план действий?

– Я продолжу молиться за него, – сказал Хардин. – Тебе нужна какая-то моя помощь?

– Нет. Ты молись, но если Всевышний продолжит хранить молчание, после демонстрации мы позвоним его семье.

– Аминь.

41

20:20

Журналисты вернулись в квартиру Фэйми. Чуть позже к ним присоединился Томми, принеся с собой пиццу, коробки от которой теперь были разбросаны по полу. Окна гостиной и кухни были открыты, и каждое из них старалось притянуть несуществующий ветерок. Телефоны и ноутбуки заряжались, а на экране компьютера Фэйми была открыта карта Ковентри, приближенная на Боксер-стрит, из колонок звучал фортепианный концерт Моцарта. Софи устроилась на диване, Томми и Сэм – на полу. Фэйми на кухне наполняла кувшин льдом. К стене была прикреплена белая доска, на которой черным маркером были написаны имена семи погибших и их телефоны. На другой доске была приклеена фотография Хари Роя из «Фейсбука».

– Должно быть, мы единственные люди во всем Лондоне, сидящие в помещении, – заметил Томми, сбрасывая звонок.

– Хочешь поработать в парке? – спросил Сэм.

– Да не особенно. Я поговорил с партнером Аниты. Честно говоря, не очень-то обрадовался моему звонку.

– Могу себе представить. Что ты ему сказал?

– Что, скорее всего, с ним свяжется полиция. Что их интересует личная жизнь Сета, у которого были отношения с несколькими сотрудницами «АйПиСи», и они будут интересоваться, не была ли Анита одной из них.

– И?

– Он поблагодарил меня за предупреждение, и все. Не могу его винить.

Фэйми вернулась из кухни.

– Мужу Сары они уже звонили, но вроде бы особо не давили. В любом случае, если на ноутбуке нет их фотографий, они, вероятно, вне подозрений. Если только не найдется другой ноутбук.