На острие ножа

Хари, наблюдавший из-за штор, следил за припаркованной напротив полицейской машиной. Бородатый офицер вышел из машины, глядя на коллегу. Он потянулся, разминая спину, ответил что-то по рации и надел солнечные очки. Поначалу он просто наблюдал за происходившим, но потом захлопнул дверь и побежал к напарнику. Биничи, стоявший за плечом Хари, что-то бормотал. «Турецкий», – предположил Хари. Слова были похожи на песнопение, молитву, заклинание.

– Вот сейчас было бы самое время, – сказал Хари, глядя налево, в конец улицы.

– Сейчас и есть самое время, – поправил Биничи.

Молитва подействовала. По главной дороге ехал белый фургон, приближаясь к повороту на Боксер-стрит. Затормозил, включил левый поворотник и вскоре остановился на углу. Два лица напряженно смотрели через лобовое стекло, изучая улицу: в поисках парковки, полицейских и возможных неприятностей.

– Оставайся здесь, – сказал Биничи. Он вылетел из комнаты и в несколько прыжков спустился по лестнице. – Будь наготове у двери! – крикнул он из холла и бесшумно выскользнул из дома.

Хари остался один. Впервые за несколько дней за ним никто не следил – хотя это продлится не долго. Бежать. Прятаться. Последний шанс. Следующая остановка – лавка мясника. Но слева по улице были Биничи и лондонские головорезы, а справа – копы. Если он спрячется на соседнем участке – в сарае, в подвале, то не успеет остановить месть Биничи. То же уравнение, тот же алгоритм, тот же результат.

Парализованный, Хари смотрел, как разворачиваются обе сцены. Биничи посмотрел направо, затем побежал налево. Прижавшись к стене, он ненадолго исчез из поля зрения, прежде чем снова появился на перекрестке. Он поднял руку. Мужчины в фургоне не отреагировали. Хари быстро перевел взгляд вправо. Один полицейский наклонился, положив руку на крышу машины, другой стоял лицом к Коллинз. Оба были сосредоточены на том, чтобы вытащить сумасшедшую женщину из машины. Хари повернулся влево. Фургон и Биничи исчезли. Боксер-стрит на время опустела.

Три минуты девятого.

Снова взгляд вправо. Коллинз все еще сидела в машине, оба полицейских – рядом на корточках.

Он посмотрел налево. Ничего.

Направо. Один полицейский залез в машину.

Налево. По-прежнему ничего.

Направо. Коллинз выходит из машины. Он увидел одну голую ногу, потом другую – ее вытаскивал бородатый полицейский. Сара споткнулась, потеряв шлепанцы, но ее тут же подхватили. Смахнув стекло с халата, она обулась.

Она явно выдохлась. Осталось тридцать секунд этой пантомимы. Максимум.

Четыре минуты девятого.

Налево. Грузовой фургон свернул за угол, проехал мимо Хари и остановился около дома тридцать девять: моргала аварийка, фургон стоял прямо посреди дороги, полностью закрывая Хари обзор Коллинз и полиции. Он увидел, как из кабины – выпуская с собой ревущую музыку – выскочила женщина в униформе с пакетом в руке и позвонила в звонок.

«Будь наготове у двери», – сказал Биничи. Сейчас был тот самый момент. Что бы ни происходило, с Биничи или Коллинз, лондонцами или полицией Ковентри, он должен был быть внизу.

Спускаясь по лестнице, он увидел быстро движущиеся тени у двери. Пригибающиеся, толкающиеся. Слишком много для Коллинз и полиции. Раздался самый легкий стук. Хари распахнул дверь, и вместе с Биничи вбежали пятеро мужчин: запыхавшиеся, вспотевшие и молчаливые. На всех были черные футболки, черные брюки и серые кепки.

Лондонские граждане, убийцы двадцать второго мая, были на Боксер-стрит.

51

09:00

Лондонский отель «Рамада»,

вторая развязка на трассе М1

Фэйми сидела на выжженной траве, окаймлявшей парковку. Передние колеса «Вольво» в двух метрах от нее, на капоте дымился бумажный стаканчик с черным кофе, второй такой же она держала в руках. По-прежнему стояла жара, но она все равно глотала горячий напиток большими глотками. Осушив стакан, она встала и потянулась за вторым. Этой дозы хватит надолго.

Солнцезащитные очки и кепка, свежая синяя футболка и все та же старая головная боль. Она выпила таблетку парацетамола перед тем, как рухнуть в кровать около четырех утра, и сейчас выпила еще одну. Позади нее – непрерывный грохот и рев трассы М1, перед ней – невысокое здание из стекла и плитки, в котором они проспали три часа. Сэм позвонил в семь – опустошенный, безутешный, и сейчас он был на пути к ним. Он решил, что должен приехать, и Фэйми не стала спорить. Телефон завибрировал два раза подряд: Чарли обещала принести завтрак, и Сэм сел в такси. Ни на одно сообщение она не ответила.

Взяв второй стаканчик, Фэйми заметила, что у нее дрожат руки. Она, конечно, боялась, но не думала, что это так очевидно. Фэйми крепче сжала кофе, и дрожь исчезла. «Возьми себя в руки, женщина». В нее стреляли в Исламабаде, угнали машину в Лахоре, и она была свидетельницей двух взрывов террористов-смертников в Карачи. Ее лапали в поезде, называли английской шлюхой и еврейской сучкой. Некоторые ситуации были по-настоящему опасными, но все это было частью ее работы. Она была журналисткой в зоне боевых действий.