На развалинах мира

Расстояние, пройденное мною от города, стало довольно большим – и с каждым шагом скорость стала замедляться, а потом и вовсе упала – я остановился. Если до выхода сюда я и надеялся увидеть что-либо, то мои надежды оказались напрасны. Более того – по сравнению с мертвыми холмами, откуда я пришел, эта, пологая и не столь изрезанная прибрежная полоса оказалась еще мрачнее. Я горько улыбнулся – наивный… Если уж катастрофа уничтожила целый город со всеми его обитателями, если неимоверная сила разломала и сбросила в бездну громадный пласт, вместе со второй его половиной – то разве сила, пронесшаяся тут, могла пощадить эти края? Не было, и не могло быть, ни одного, отдельного загородного дома, или поселка, который бы не постигла общая участь.

Но, один такой поселок мне попался. Он находился на той стороне, и я сумрачно смотрел в его сторону, собираясь поворачивать назад. Мне вдруг расхотелось идти дальше – зачем? Все уже и так ясно. Я остался один – нравится мне это, или нет. Это факт, непреложный и неоспоримый. Я мог рассчитывать только на себя. На подвал, с его содержимым, на свою ловкость и силу. Этого могло хватить еще надолго – но, когда какая ни будь случайность, доведет меня до конца – не пожалею ли я о том, что сопротивлялся столько времени? Тоска заполонила меня без остатка – я сел на землю и угрюмо уставился на дно реки. Можно было попытаться перейти на ту сторону – но был ли в том смысл? Никакого шевеления я не замечал – поселок был мертв, как и город.

Не помню, сколько я так просидел – может, час, может – больше. Холод, до того не чувствовавшийся из-за постоянной ходьбы, стал забираться внутрь, проникая сквозь мех и ткань курток. Я поежился, распрямил спину и встал. Делать нечего – нужно идти обратно. Путь вдоль русла не привел никуда. Он и не мог окончиться ни чем иным. Горы, к которым я стремился, оставались далеко впереди, и мне стало казаться, что они вроде и не горы вовсе – на них не было снега. А ведь я помнил, что вершины хребта всегда были покрыты серебряным ковром – даже в самое жаркое время года. Наверное, их, как и все остальное, занесло пеплом. Впрочем, я не видел и их…

Когда я уже сделал первый шаг, поворачиваясь, чтобы идти назад, мой слух, обострившийся до предела, уловил что-то, чему не было объяснения… Я замер, боясь ошибиться – мне показалось, что я услышал вой! Повернувшись в сторону реки, я стал смотреть на поселок, не веря своим ушам – что это было? Кроме шума, производимого ветром, больше ничего не доносилось. Это могло быть бредом уставшего человека, жаждущего, хоть что-либо услышать… и все же я чувствовал, что это не так. С ветром принесло и пыль – она хрустела на зубах, забивала носоглотку и всячески засоряла глаза. Внезапно мною обуяла ярость – на погоду, на землю, на себя самого – сколько можно?

Решившись, или, вернее, даже не подумав о последствиях, я стал спускаться к кромке берега. Я съехал на пятой точке – не удержалась нога, и упал на скользкую поверхность склона. Крутизна не позволяла мне замедлить падение – и в итоге, теряя свои вещи – мешок и топор, упал плашмя лицом в грязь. Это отрезвило меня – ныли ушибленные при падении бока, саднила кожа, разодранная о какую-то корягу, выступающую из-под земли и едва не выбившую мне глаз. Я встал, кое-как привел себя в порядок и умылся из ближайшей лужи, коих было немало на дне. Вода хоть и ушла, но оно не было сплошь сухим – постоянные дожди наполняли все впадины мутной жидкостью состоящей из ила, песка и тины. Уже жалея о своем решении спуститься, я стал искать место, где мог бы без ущерба, для и без того грязной одежды, подняться наверх. И снова – не столько слухом, сколько всей кожей – замер, услышав новые звуки, донесшиеся с той стороны. Это было необъяснимо – я стоял, как вкопанный, боясь поверить в то, что это возможно… И, тем не менее, мне не послышалось – я был уверен в том, что оттуда, откуда дует ветер, доносятся непонятые звуки, принадлежащие либо зверю, либо человеку. Теперь ничто уже не могло меня остановить. Ширина реки в этом месте была приличной – я стал искать, где бы ее перейти выше. Русло немного сужалось где-то через километр.

Сделав первый шаг, я с опаской остановился – мне казалось, что я сильно рискую, пытаясь перейти по дну реки на ту сторону. Оно очень сильно напоминало болото, с той лишь разницей, что вокруг не было растений или травы. Зато хватало грязевых затонов и просто заиленных участков – нога сразу вязла в нем и с трудом выдиралась наружу. Дно не промерзало, как многочисленные лужи в городе – видимо, оттого, что где-то под ним, грело подземное тепло. Несколько фонтанчиков, из которых со свистом и шумом вырывался кипяток, говорили об этом. Я дотронулся до одного – вода была очень горячей, и мне пришлось сразу отдернуть ее обратно.