На развалинах мира

Жуткий, громкий и страшный рев – иначе не назвать – пронесся над развалинами, сразу заставив меня замереть и вздрогнуть от ужаса… Это было так дико и необъяснимо, что на какое-то время я потерял способность что-либо понимать. Только сейчас до меня дошло, как необдуманно я поступил. Ещё неизвестно, чего можно было ждать от встречи с живым существом, способным издавать такой рык. И, скорее всего, несмотря на пугающее одиночество, оно было менее пугающим, нежели встреча с чем-то живым, и, скорее всего, опасным. Я обвел глазами развалины и, не найдя ничего, взобрался, по возможности осторожно и тихо, на вершину холма, возникшего на месте когда-то жилого дома. Мглистый свет не давал возможќности рассмотреть окрестности толком, и я притих, прислушиваясь, не проявит ли себя обладатель этого голоса еще раз. Я был уверен, что мне не послышаќлось. Пришлось простоять на вершине несколько долгих минут, прежде чем тоскливый вой не пронёсся над развалинами вновь. Его отголоски ещё затихали вдали, а я быстро спускался вниз, на сторону противоположную той, откуда поднялся. Я ничего не увидел, но определил источник звука точно. В этом не было ничего сложного – при той тишине, которая царила вокруг, мой слух обострился до предела, и я улавливал малейший шорох. Я не увидел ничего, но по уху словно резануло скрежетание когтей по жести, возможно, останкам бывшей автомашины. Оно донеслось оттуда, где я проходил только что, и меня это сильно встревожило. Не было никаких сомнений в том, что это зверь, и, судя по мощи и силе воя, весьма крупный. К тому же, насколько всем известно, выть умеют только хищники. Я стрельнул глазами по сторонам и остановился на куске водопроводной трубы, торчавшей из завала. После нескольких отчаяннќых попыток её выдернуть, та поддалась и у меня в руках оказалась слегка изогнутая и расплющенная на конце железка, немногим больше моего роста. Кто бы он ни был, этот зверь – он шёл по моему следу, и он меня найдёт. Вопрос состоял в том, какой окажется эта встреча? Я оглядывался, отыскивая подходящее место, и вскоре его нашёл. Эта была своеобразная ниша, образованная раздавленным автобусом и горой земли. Получалось так, что у меня оставался свободный выход через окно автобуса, если мне понадобится удирать, а зверь будет вынужден напасть только со стороны прохода, ведущего внутрь. Создать преграду было не сложно – я поставил свой шест и трубу крест – накрест и стал швырять в кучу всё, что попадалось под руки, ни сколько не заботясь о создаваемом грохоте и шуме. Теперь я клял себя за чрезмерное любопытство – не будь его, я бы не попал в столь удручающую переделку. С плеча полетел мешок, а потом и куртка – если уж придется сражаться, то пусть на мне будет как можно меньше лишних вещей, стесняющих движения. Закончив приготовления к схватке, я прислушался – зверь, кто бы это ни был – не подавал никаких признаков жизни. А ведь не услышать меня он не мог! Кровь хлынула по моим венам – я готовился к схватке, избежать которой было уже нельзя! Никогда раньше мне не приходилось участвовать в бою – ни с человеком, ни со зверем. И, тем более – убивать! Судорожно сжимая в руках рукоять топора, я с трудом представлял себе, как буду вонзать тяжелую сталь в чье-то живое тело… и это, вместо того, чтобы найти друга, которого я так давно искал. Послышался шорох – я обернулся. Чья-то когтистая лапа – мне показалось сперва, что она размером с лапу льва, царапнула по обшивке автобуса, оставив на ней продолговатые следы от когтей. Закричав, я вскочил с колен и сильно ударился головой. От этого удара я прикусил язык и взвыл не хуже самого зверя – ответом мне было могучее рычание, от которого у меня по телу холодной волной пронесся ужас. Я мгновенно понял, что означает выражение – волосы встают дыбом! Еще один страшный рев, многократно усиленный эхом – и я, не выдержав, сделал непростительную глупость – выскочил из автобуса и бросился бежать, позабыв о том, что собирался оказать сопротивление обладателю этой глотки, кем бы он ни был…