На развалинах мира

Я сплюнул сквозь зубы. Дело принимало дурной оборот. Нас могли настичь раньше, чем мы доберемся до нашего берега. И, сразу, земля под ногами стала уходить куда-то вбок – а я, выдергивая одной рукой щенка из мешка, а второй, стараясь, куда ни будь поставить копье для поддержки, стал падать в эту вонючую грязь. Все поплыло перед глазами – тина и вода, в которую я должен был погрузиться, вдруг дернулась – и вместо них я увидел черную яму. Копье упало плашмя, на обе стороны провала. Кляня все на свете, я сделал что-то, вроде подъема-переворота на древке, и, буквально, вышвырнул себя из этой западни. Пес захлебывался лаем, бил лапами по воде, отчаянно стараясь не утонуть в зловонной жиже. А вокруг все ходило ходуном… Началось еще одно, из сотен, этих постоянных землетрясений, которые не покидали меня уже более двух месяцев. Пусть, не столь мощных, как первое, но тоже, очень неприятных. Метрах в пяти дно вспучилось, и из кратера вылетел столб кипящей воды, обдав нас горячими брызгами. И я, и щенок закричали – каждый, по-своему.

Пес погибал. Он уже не мог самостоятельно вылезти, и только его морда торчала из жижи, в которую он погружался. Я рванулся – копье перехватил лезвием к себе – но древко не доставало до пса. Матерясь и ругаясь, я рванул из-за спины веревку. Бросок достиг цели – а щенок, сообразив, что от него требуется, вцепился в нее зубами с такой силой, что я выдернул его из трясины, как пробку из бутылки. Его, по инерции, пронесло над моей головой, и я едва успел рвануть веревку еще раз – иначе бы он прямиком угодил точно в кратер… Вся вода, которая была поблизости, стала быстро уходить в трещины на дне. Повсюду творилось что-то страшное – трещины змеились во все стороны. Возникли провалы и гейзеры, маленькие и большие, вулканы, выплескивающие кипяток и огонь. Судно, находящееся всего в метрах ста, от нас, накренилось и очень быстро ушло вниз, скрывшись в грязи. Я проследил за ним – было жутко видеть, как погибшее однажды, оно вновь погружается в бездну…

Тряска кончилась, так же внезапно, как и началась. Улеглось волнение среди луж, дыры стали заполняться водой – а там, где мы недавно прошли, появилась извилистая и широкая щель, перепрыгнуть которую было далеко не просто. Я почувствовал нечто, вроде удовлетворения – теперь нас не так просто было догнать!

– Ну, родной, у нас с тобой сегодня полный набор удовольствий! Или как? Что молчишь, испугался?

Щенок не реагировал. Он нахлебался воды, и теперь весь трясся.

– О, да ты никак плох… Ничего, щеня. Сейчас выкарабкаемся на сухое место – я за тебя возьмусь.

Меня самого начало трясти. Выдержать столько в недавнем прошлом, испытать смертельный ужас при катастрофе, выжить в безлюдном городе, суметь убить здоровенную псину – а теперь, едва не пропасть, при самом обычном толчке. Привычка всегда находиться в одном шаге от смерти, так и не сделала из меня фаталиста.

А меж тем, еще нужно было как-то добраться до своего берега – те камни, по которым я переходил дно, теперь пропали, погрузившись в трясину, и я абсолютно не знал, куда поставить ногу. До берега было не менее полутораста шагов. А до подвала – об этом и думать не хотелось! Мерить километрами расстояние не приходилось – вся ходьба больше напоминала прыжки с препятствиями, чем обычный шаг. Выждав еще, какое-то время, я осторожно стал продвигаться вперед, проверяя дно копьем. Вода доходила мне в некоторых местах до пояса, но, в основном, не превышала коленей – идти было можно. Я опять засунул щенка в мешок, оставив ему возможность высовывать голову для обзора, и принялся зигзагами лавировать меж опасных мест, все ближе подбираясь к обрывистому берегу.

Щенок насторожил уши. Поняв, что его слуху можно доверять больше, чем своему собственному, я остановился. Мы оба замерли, ожидая чего-то, что должно было сейчас произойти…

С покинутого нами берега, донесся жуткий визг – словно скрежет камнем по стеклу. Те, кто намеревался нас настичь, уперлись в невидимую нам преграду, и теперь, зло и яростно, выражали свое разочарование… Это землетрясение, создало там расщелину, преодолеть которую они не осмеливались. Но она не мешала им нас видеть, или чуять. Но я, как ни старался, никого не мог различить, стоя почти по грудь в воде. Только щенок, опять топорща шерсть, неотрывно смотрел назад, и скалил свои маленькие клыки…

А визг повторился – и наступила тишина. Весь в грязи, вымазанный тиной, я закусил губу, и вновь стал продираться к берегу. Можно было уже не торопиться – мне стало ясно, что неведомый враг не решиться повторить наш маршрут. Но ведь река тянется на много километров выше, и ниже, этого места – они всегда могли попытаться пересечь дно не только здесь!