На штыке прозы и поэзии

Наступало лето, меня ели комары, но их было мало – дождей почти не было. Ото дня в день становилась то знойная жара, то необъяснимые заморозки. Работать было тяжело, ужасно. Все сетовали на то, что урожая не будет, что нужно готовиться затянуть потуже пояса. Так и делали: запасались зерном, как могли делали соленья. Мужики ловили рыбу, но делали это осторожно – на речке водились медведи.

Со временем все стали ощущать на себе голод, ели как можно реже, чтобы сэкономить запасы, но это не помогало. Все равно ели, все равно работали, как пчелы, а отдачи не было.

– Ужасное, ей–ей, ужасное лето, Виктор… – говорили мне при встрече деревенские старики, когда я проходил мимо их изб.

Я и сам голодал, подолгу не мог найти чем прокормиться, хотя и работал на поле.

Так, один раз я пошел вечером на речку, рыбы наловить. Долго сидел и ждал поклевки. Вот уж наступила ночь, на небе появились звезды, а солнце сменилось полумесяцем. Появился немногочисленный гнус, которого можно было пересчитать по пальцам. Река и деревья шумели в унисон.

Вскоре рыба начала клевать, мне удалось поймать пару сомов, всех их я положил в садок и начал ждать следующую партию.

Вдруг шелест листьев усилился. Я долго время не обращал на это внимание. Но, когда я повернулся, чтобы положить очередную рыбину, то увидел следующее: сзади меня стоял медведь, который ни на что не реагировал, он просто смотрел на меня.

От такой жуткой картины у меня поджилки затряслись, я начал прощаться с жизнью, читать молитвы. Но случилось то, чего я не ожидал. Он заговорил со мной человеческим голосом:

– Эх, парень, человеческая жизнь в этой деревне не стоит и рыбьего хвоста…

Я задумался, невольно кивнул и спросил:

– Кто ты? О чем ты говоришь?.. И почему ты говоришь?

Молодой медведь подошел ближе и сел рядом со мной, кряхтя и фыркая.

– Я Петро, местные звали меня Петриком, я был здесь рыболовом. Когда мне было девятнадцать лет, я влюбился в первую красавицу нашей деревни. Она поистине была неотразима во всем: ее волосы, голос, глаза. Увы, природа не наградила меня красотой, поэтому мне приходилось скрывать свои чувства, зная, что ей я не придусь по душе. Я действительно был ужасен внешне… Но я все же признался ей в своих чувствах. А она просто рассмеялась мне в лицо.

Петро фыркнул, а потом продолжил:

– Позже с ее подачи уже все смеялись надо мной, как над убогим. Они порицали меня, понимали, что я бы никогда не пришелся по вкусу той девушке. Ее, кстати, звали Ада… – медведь отвел глаза к небу, – Но вот, одним летним днем случилось ужасное: какой–то мерзавец надругался над ней рядом с этим местом, а потом жестоко убил. Народ был в ярости, и я тоже, но все без исключения подумали на меня. Всем хотелось сжить меня с этого света, но никому не приходило в голову, что человек с отвратительной внешностью может быть добрым внутри.

– Мне жаль, Петро…

– Ничего. Все в прошлом.

– Ты продолжил любить эту девушку даже после ее издевательств?

– Ты подумаешь, что я идиот, но так и есть.

– Это твой выбор, не мне тебя судить.

– Так вот, – продолжил Петрик, – в последний день своей жизни я рыбачил здесь, таким же вечером, глядя на луну. Кто–то из местных подкрался ко мне сзади так же, как я подошел к тебе, и пришиб к земле вилами. Затем он скинул меня с обрыва в речку, пока я еще был в сознании. Это все…

Я долго сидел неподвижно, отходя от шока, нашедшего на меня от этого рассказа. Я думал о том, что начавшийся голод – это кара божья жителям этой деревни за то, что они сделали.

Медведь сопел то ли от злости, то ли от нахлынувших чувств. Я развернулся к нему и сказал:

– Покойся же с миром, Петро, и да примет душу твою Предвечный в царство небесное.

Медведь закрыл глаза, накренился вперед, а затем упал замертво: душа покинула тело. Вспышка озарила берег реки, но была тишина. Медведь исчез.

Мне нужно было собираться домой, но я еще некоторое время смотрел на отражение луны в реке, на деревья, на шумный поток воды…

Глава 11

Спустя два месяца все жители деревни поголовно начали болеть цингой и прочими болезнями, вызванными истощением организма. В наших краях начался Великий мор.

Нам сообщили о глобальных проблемах с урожаем по всему континенту в целом. А рабочий местного почтового отделения доносил до нас самую важную информацию, которую государство распространяло по всей подвластной ему земле.

В связи с проблемами с поиском пропитания люди стали покидать село, стекаться к столице, где еще можно было получить хоть какую–то гуманитарную помощь. Деревня начала пустеть. Я тоже чувствовал на себе неизгладимый отпечаток голода, нужду.

На моих глазах крепкие юноши превращались в убогих, сгорбленных недугами стариков. Сами старики либо умирали, либо по долгу лежали дома, уставшие и измотанные болезнями.

Я принял для себя решение, что буду помогать всем, кто нуждается в помощи. Впрочем, не только за мной последовали такие действия: все, кто мог ходить, сплотились одной дружиной, сила которой неумолимо слабела.