— В общем, — кажется, она осталась недовольна отсутствием внимания, — не советую здесь находиться. Если, конечно… — она покосилась на меня. Ее скулы обострились, на красивом лице проступила привычная брезгливость. — Не хочешь испачкаться.
— Испачкаться? — Под ее испепеляющим взглядом Майк покачал головой и нарочно задержал руку на моей щеке. — Нет. Здесь только искупление. Грязь, — он смерил ее взглядом с ног до головы, — это такие, как мы.
От такого дерзкого замечания у Аттвуд перехватило дыхание. Ее изящные ноздри раздувались от возмущения, пока она силилась прийти в себя.
— Буду ждать тебя на парковке, — попрощался со мной Майк. И, более не обращая внимания на застывшую, как изваяние, учительницу, развернулся и направился прочь.
Так и не обретя дар речи, Аттвуд сверлила меня взглядом, и я зашла в класс.
Здесь сегодня тихо, как всегда. Но вместе с тем не так, как обычно. Чувствовалось напряжение. Повисшее в воздухе, тяжелое и тревожное. Эмили Браун с ярко-синим шарфом на шее теребила бахрому и покусывала щеку. Эдвард Фишер, Адам О'Доннован и Колин Флемминг едва заметно наклонили голову в знак приветствия. От их сочувствующего выражения у меня в горле возник тугой комок. Только Адриана Марлоу довольно лыбилась в мою сторону и вызывающе подправила красную повязку на предплечье. Сидевшая рядом Мишель отвернулась в другую сторону. Я отметила, что тонкая полоска на ее руке исчезла. Возможно, Адриана решила присвоить всю честь старосты себе.
Джин поприветствовала меня грустным кивком. На лице Уилла, который был единственным, кто не смотрел в мою сторону, застыло уже знакомое каменное выражение. Мэгги и Джин удалось удержать его от необдуманных поступков, но я видела, как он смотрел на их усмехающиеся рожи в столовой.
Кафе закрыли. Мэгги с прежним беззаботным видом заявила, что это подходящий повод сделать ремонт. Но я-то понимала, что кафе вряд ли теперь откроется снова: даже если страховки хватит на то, чтобы покрыть расходы, убытки, которые мы несли из-за отсутствия клиентов, не покрыть никому.
— Открыть тетрадки, — резко скомандовала Аттвуд.
Она еще не пришла в себя после инцидента в коридоре, потому что в прищуренных, как два кристалла, щелках глаз плясали злые искры. И достается, как всегда, классу.
— Плохо, — холодно бросила она, просмотрев глазами домашнее задание Эмили.
— Отвратительно, — дернула она плечами над тетрадкой ее соседки Элизабет Куинси.
"Это все, на что вам хватило ваших скудных мозгов?"
"Жуткая тупость"
"Чем думал ваш папаша, когда работал над вашим зачатием?"
"Что ж, видимо, у кого-то коэффициент развития так и остался на уровне зародыша…"
И так далее. Совершив обход по классу и излив на каждого море оскорблений, она вернулась к доске. И, включив проектор, в обычной манере пристроилась на краешке стола, повернувшись спиной к классу.
К концу урока, впрочем, не было ни одной протянутой руки. И кроме Марлоу, усердно сопящей над своей тетрадкой, никто не взял в пальцы ручку и ни одной пометки не было сделано на идеально белых листках.
— Эй ты, — брезгливо окликнула меня Аттвуд, когда я собирала свои вещи, готовясь покинуть класс. — Задержись-ка.
Джин недоуменно оглянулась, но я сделала ей знак, что все в порядке. Похоже, настала моя очередь, и мне не хотелось, чтобы она тоже попала под раздачу. К тому же я хотела, чтобы она оставалась рядом с Уиллом.
Но учительница не торопилась.
— Знаешь, я тебя недооценила, — промолвила она, закрывая дверь и прислоняясь к ней затылком. — Ты молодец.
Склонив голову набок, она, прищурившись, меня рассматривала. Броский пятнистый окрас ее платья придавал ей схожесть с хищницей. И сейчас эта хищница нацелилась на меня.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Аттвуд хмыкнула. Ее короткие красные волосы угрожающе вздыбились вверх.
— Хватит строить из себя невинность, — вдруг сердито выкрикнула она, и ее грудь, стиснутая платьем, всколыхнулась.
— Меня тебе не провести.
Грозно виляя бедрами, она вдруг двинулась на меня.
От неожиданности я попятилась и уперлась в край ее стола.
— Глупцы. Это они попались на эти соблазнительные глазки и томный взгляд из-под длинных ресниц, — Она нависла прямо надо мной. Ее раскрасневшееся лицо пылало от гнева. — Ты ловко вызвала к себе их восхищение и эту… — она поморщилась, будто от острой зубной боли, — трогательную заботу.
Я попыталась обогнуть ее, но, прежде чем я успела это сделать, она выкинула вперед руку и прижала меня к столу.
— Бедная, бедная Александра, — откровенно издевательским тоном протянула она, глядя на меня сверху вниз. В глубине ее холодных изумрудных глаз плескалась ярость. — Самоотверженная защитница слабых и униженных. Наказания? Нет, ими не удалось сломить твой мятежный дух. Тогда они отправили тебя на игры. Но что получили? Романтичный образ. Идеал для подражания. Звезду, о которой теперь шепчутся по углам. На которую смотрят с обожанием.
Она скрипнула зубами, ее глаза зло сверкнули.
— Но все это мелочи. В этой школе подавляли и не такие вещи. Меня поражает, что на это купились и те, кто стоит намного выше этих недалеких зануд и отбросов.