На суше и на море - 1964

Когда мы подходили к какому-нибудь озеру, стайки куликов, громко переговаривавшихся между собой, вдруг снимались и перелетали на новое место. Иногда они даже не летели, а перебегали шумной ватагой.

— А вот у цапли повадки совсем другие, — продолжала свой рассказ Анисья Даниловна. — Вон они, — она указала на больших рыжих сгорбленных птиц. — Смотрите, как они поднимутся.

Рыжие цапли подпустили нас довольно близко, а потом замахали огромными крыльями, тяжело поднялись в воздух и полетели.

— К морю потянули, — определила Анисья Даниловна.

Так бродили мы от озера к озеру, рассматривая птиц.

— Самых интересных увидим завтра утром, — заявляет Анисья Даниловна и ведет нас по белым сыпучим пескам.

Мы идем, с трудом вытаскивая из них ноги. Песчаная пересыпь здесь до полукилометра ширины и более километра длины. Слышится какой-то шум, который, как нам кажется, все нарастает.

— Что это?..

Анисья Даниловна улыбается, но ничего не отвечает и ведет нас на высокие песчаные холмы. Внезапно мы останавливаемся пораженные. Внизу, у наших ног, лежит море — безбрежное, синее-синее, яркое, в жемчужной пене. Оно такое прекрасное, величественное, могучее, действительно свободная стихия.

Но вот мы заметили, что стоим как бы во впадине, а далеко-далеко, почти у самого горизонта, края суши закругляются двумя выступами: южным и северным. Еще в 1858 году известный ученый и путешественник зоолог К. Ф. Кесслер метко сравнил эту оконечность Крыма с рыбьим хвостом. Южный выступ-мыс Тарханкут, северный — мыс Карамерун, или Обрывный. Между ними — Караджинская бухта.

На Обрывном мысе — мрачные развалины большого здания из серого местного камня, возведенного в конце прошлого века генералом Поповым. Вокруг «замка», как его называют жители, был разбит прекрасный парк — с декоративными и фруктовыми деревьями, виноградниками, фонтанами. Но во время войны и замок и сад сильно пострадали от фашистов. Анисья Даниловна сообщила нам, что здесь, видимо, скоро выстроят санаторий.

На другой день наша хозяйка разбудила нас еще до рассвета. Мы отправились на соседний двор, примыкавший к озеру.

— Цапли, — прошептала Анисья Даниловна, — белые цапли.

На темном фоне высокой травы выделялись силуэты больших белых птиц. Мы долго стояли, боясь пошевелиться. Время шло. Стало светать. Белые птицы начали просыпаться, бормотать. Они задвигались, захлопали крыльями и вдруг все взлетели в воздух. Словно белое облако поплыло через озеро к морю.

Мы вышли на Лиман. Там, как и вчера, отдыхали табунки домашних и диких уток. Иногда они так близко держались друг к другу, словно составляли одну большую стаю.

— Видели бы вы, сколько у нас этих уток да цапель в апреле, в самый разгар перелета. И Лиман и мелководье моря кишат птицами. А сколько их в это время в нашем старом колхозном саду.

В этих словах Анисьи Даниловны слышалась неподдельная любовь к природе, ко всему живому!

Урочище Джангуль

Как-то чудесным августовским утром мы отправились в степь. Наша хозяйка предупредила нас, чтобы мы обязательно надели обувь с резиновой подошвой.

Идем на северо-запад, к берегу моря. Все та же сухая выжженная степь, каменные глыбы, скифские курганы. На некоторых из них растут темные терновые кусты, словно чья-то заботливая рука посадила их на могиле своих далеких предков.

Мы прошли около пяти километров.

— Подойдите к берегу, взгляните на море, — предлагает Анисья Даниловна.

Ничего не подозревая, мы подходим к «берегу»… Но что это? Мы не верим своим глазам… Анисья Даниловна добродушно смеется:

— Это же урочище Джангуль, о котором я вам рассказывала…

Мы снова смотрим вниз. Там совершенно другой край, будто сюда перенесся чудесным образом Южный берег Крыма. По берегу моря протянулась широкая полоса горно-лесной страны. Массивные утесы из светло-серого известняка высоко поднимают свои увенчанные зубцами вершины, напоминающие полуразрушенные древние башни. Высокие скалы подходят к самому морю и нависают над ним.

По узкой крутой тропинке мы спускаемся вниз, в этот таинственный мир, внезапно возникший перед нами в выжженной солнцем ровной степи. Сразу повеяло свежестью и прохладой.

Мы продвигаемся вдоль берега, перескакивая с камня на камень, и чудесные картины, как в калейдоскопе, открываются перед нами. Огромные глыбы и плиты, в беспорядке нагроможденные друг на друга, удивительно напоминают знаменитый алупкинский хаос. А вот словно Долина привидений, перенесенная с горы Демерджи (близ Алушты): разнообразные каменные фигуры, напоминающие фантастических зверей и птиц. Высокие, до шестидесяти-семидесяти метров, столбы, будто остатки колонн древних храмов… Иногда встречаются глубокие ущелья, красиво задрапированные вечнозеленым плющом.

В Джангуле много растительности. Встречается здесь и мелкий ветвистый кустарничек — хвойник, или эфедра. У него членистые желтовато-зеленые веточки, едва заметные листочки, очень сладкие кораллово-красные ягодки. Тут же произрастают и степные травы: чабрец, типчак, красивые золотисто-желтые асфоделины из семейства лилейных.