На суше и на море - 1987

24 мая мы добрались до Ашхабада, проделав более чем за месяц путь в 600 км. Древний способ передвижения с караваном верблюдов позволил нам не только хорошо исследовать фауну, флору, водоемы и почвы Центральных Каракумов, но и почувствовать на себе, что такое пустыня.

Как приятно снова было встретиться с гостеприимным директором музея Билькевичем и оказаться в саду музея, где пышно зацветали огромные юкки! А потом начались хлопоты по упаковке собранных в пустыне коллекций, продаже верблюдов, лошадей, ослов, и самое грустное — расставание с нашими верными и стойкими спутниками и помощниками туркменами. Особенно мы сдружились с караван-баши Анна-Уразом и Анна-Кули.

В результате нашего путешествия в Каракумы впервые была подробно исследована фауна почв и водоемов, изучены многие виды млекопитающих, птиц, рептилий, насекомых и растительности Центральных Каракумов.

Большое значение имело обнаружение моим отцом в грунтовых водах Каракумов живых морских многокамерных корненожек — свидетелей некогда бывшего на территории Каракумов обширного морского водоема, соединявшегося с древним Средиземным морем.

Даниил Николаевич Кашкаров, используя свои материалы, создал схему связи млекопитающих, птиц и рептилий с условиями жизни в пустыне и вместе с известным ботаником, крупным специалистом по растительности Средней Азии Е. П. Коровиным, тоже профессором Среднеазиатского университета, опубликовал схему жизни в пустыне. Работа Кашкарова «Экологический очерк позвоночных Центральных Каракумов» вместе с работой Коровина «Жизнь пустыни» вошла в научные сводки и учебники по экологии. Почвоведы и ботаники дали тоже много нового для понимания условий жизни в пустыне Каракумы.

Многое сейчас изменилось там, ведь со времен нашей экспедиции прошло шестьдесят лет. Пробурены артезианские скважины, проведен Каракумский канал, построены поселки, совхозы и даже города, развилась газовая и нефтяная промышленность. Вместо караванных троп пролегли асфальтированные автомобильные дороги. В Репетекском заповеднике и в других местах Каракумов проводятся стационарные наблюдения за жизнью пустыни и опыты по закреплению песков, а в Ашхабаде создан специальный Институт пустынь. И я счастлив тем, что наша экспедиция внесла свой вклад в дело освоения и развития этого района нашей страны.

Олег Ларин

ПОЙДЕМ — УВИДИШЬ…

Повесть

Художник И. Гансовская　

Правильно говорят о Пинеге: к ней привязываешься сразу, расстаешься с грустью и запоминаешь навсегда. Вспоминаются слова одного бывалого северянина. Лет двадцать назад, задолго до того, как приехать в эти места, я расспрашивал его о здешнем житье-бытье. Почему-то многие люди, никогда не бывавшие на Севере, представляют этот Север бесконечно огромной, стылой и безжизненной пустыней, где само время, кажется, отброшено далеко назад. Что-то подобное представлялось тогда и мне… Северянин выслушал мои вопросы с глубоко запрятанной улыбкой. «Не губите себя! — воскликнул он, выбрасывая передо мной руку-шлагбаум. — Не ездите вы на Пинегу! Иначе всю оставшуюся жизнь не будете знать покоя. Ни во сне, ни наяву!»

Тогда я не очень-то понял значение его слов, сорвался с места и поехал. Потом еще и еще… И вот теперь каждый раз, услышав слово «Пинега», я останавливаюсь как бы с разбега, и в памяти начинают оживать ошеломительные восходы и закаты на фоне синих лесов, люди в замасленных робах, белая ночь над белой летящей рекой, всегда звучащая музыка Севера.

Карабкаясь по лесистым склонам, пинежские деревни утверждают себя монументальными срубами изб с крутыми бревенчатыми взвозами, с бойкими коньками да крышах, с теремковыми ставенками и узкими «косящатыми» оконцами. Будто в хороводе, к реке сбегают ломаные линии прясел и изгородей, чем-то напоминающие древнерусский алфавит. Тесными рядами стоят за околицей амбары «на курьих ножках», наполовину вросшие в землю черные баньки, скрипят колодцы-«журавли». По реке бесшумно скользят осиновки — лодки, похожие на струги древних новгородцев, с высоко вздернутыми носами. В некоторых домах можно встретить узорчатые прялки, вальки, веретена, медные братины, а иногда и старинную книгу в переплете из телячьей кожи — видно, не добрались до нее еще археографы Пушкинского дома… Здесь не увидишь асфальта, совсем недавно сюда пришло телевидение и железная дорога, к счастью, очень редки здания из стекла и бетона. И первое впечатление таково, что жизнь здесь течет степенно и размеренно, как часовой механизм, заведенный исстари.