На цыпочках

Полковник потянул носом воздух и закрыл глаза. Он остановился. Мне тоже пришлось остановиться, чтобы его подождать. Полковник достал из кармана маленький кожаный портсигар и вынул из него сигарету.

— А кроме всего, — сказал, закуривая, полковник, — еще и древний род. Я надеюсь, в этом вы дворянству не откажете? Сколько поколений! — сказал полковник. — Вот генетика это и доказывает. Например: взяли кобылу (неважно какой масти), пустили к ней самца зебры, спустя нужное время кобыла рожает жеребят, — полковник лукаво взглянул на меня и сказал. — Все полосатые!

Нет, это не все, — продолжал полковник. — Дальше: берут кобылу (ту же самую), запускают к ней обычного жеребца (битюга, хама, конягу...). Что происходит, а?

Полковник выжидательно посмотрел на меня.

— Да то же самое! — восхищенно сообщил полковник. — Опять полосатые жеребята! Что за черт?! Скажете, фокус? Нет — генетика! Вот так же и с дворянством, — заключил полковник.

Я сказал, что не вижу тут связи.

— Как! — удивился полковник. — Что ж тут неясного?

Я же вам объясняю: из рода в род, из поколения в поколение передается одно какое-нибудь качество. В данном случае — полосатость, ну а у дворянства — другие качества: долг, честь, присяга... Чисто генетически.

— Нет, полковник, — сказал я, — вы не подумайте: я не против присяги, и чувство долга я тоже одобряю, но зачем же дворянство? Эти чувства возможны и без дворянства. Всем ведь известно, что дворянство пользовалось льготами, в то время как народ и население жили в кабале.

— Шире смотрите на вещи! — призвал полковник. — Немножко свободомыслия! Нельзя так однобоко трактовать этот предмет. Разумеется, наш век — век прогресса: тут и разделение труда, и равенство, и гражданские права... Но не все же права? Должны же быть и обязанности. Ведь так?

— Полковник! — вскричал я. — Вот только перед этим, поверите ли, то же самое думал.

— Я сразу увидел в вас интеллигентного человека, — сказал полковник. — Как увидел, так и сказал себе: «Вон там, в долине, среди холмов, стоит интеллигентный человек».

— Однако, что же мы стоим? — встрепенулся полковник. — Нам надо идти. Пойдем. Нехорошо заставлять себя ждать.

— Да-да, полковник, мне тоже надо спешить: жена уже давно ждет меня дома и, наверное, беспокоится, не случилось ли со мной...

— Не беспокойтесь, — перебил меня полковник, — мы непременно выдадим вам справку. Вот разве что... — полковник приостановился.

— Что, полковник? — спросил я. — Что-нибудь...

— Да нет, — сказал полковник. — А она что, вам очень нужна?

— Вообще-то неплохо бы, полковник.

— Необходимо или просто неплохо бы?

— Вообще-то нужно, полковник.

— Для жены?

— И для жены... — сказал я. — И для жены.

— Ладно! — полковник взял меня за локоть, предлагая идти дальше, — ерунда, не беспокойтесь, устроим. Не зря же я послал Шпацкого... дадим.

Мы пошли вперед и вверх, и полковник, с улыбкой поведя рукой на холм, вдруг сказал:

— Неправда ли, это похоже на море, грозное, бушующее море и волны, неправда ли?

— Да, — согласился я, — мне тоже приходило в голову такое сравнение.

— Я в детстве мечтал стать моряком, — усмехнулся полковник, — в детстве, в далеком детстве. Милая, невозвратимая пора детства! — с чувством сказал полковник. — Как не любить, как не лелеять воспоминаний о ней!

А вы? — спросил полковник. — Вам когда-нибудь хотелось быть моряком?

— Конечно, полковник, — ответил я, — еще как хотелось!

— Почему ж не стали? — спросил полковник.

— Не знаю, полковник, — ответил я, — даже не знаю. Как-то так, не случилось. А вы почему? — в свою очередь спросил я полковника. — Вы почему не стали?

— Хм! — сказал полковник. — Это сложный вопрос, — сказал полковник. — В сущности, какая разница: моряк, десантник? — никакой разницы нет. В жизни всегда есть место, — сказал полковник. — Всегда найдется место мужеству, отваге, благородству. Моряком! А вы думаете, десантником быть легче? Нет, быть десантником — это не только романтика, но и тяжелый труд. Постоянная упорная учеба, стремительные марш-броски; патриотические занятия. Вот один только поединок с вами...

Полковник замолчал и некоторое время шагал молча.

— И все-таки, — сказал, помолчав, полковник, — если бы мне снова пришлось выбирать, я бы снова выбрал десант.

— Ну, что ж, — сказал я. — Только, если вы хотели стать моряком...

— Э-э-э, — сказал полковник, — вы неправы. Не спорю, в море тоже есть своя прелесть. В покорении стихии есть много положительного, но согласитесь, — сказал полковник, — это все-таки неодушевленная стихия. Насколько интересней путешествовать в море людском. Нет, самое главное — это человек. Я люблю людей, — с воодушевлением продолжал полковник. — Сколько профессий, характеров, убеждений. И здесь, в общении с людьми, десантник всегда должен быть на высоте, всегда на коне. Порядочность, чуткость, душевная тонкость — вот качества, которые ныне определяют моральный облик десантника.

— Ничего себе! — возмущенно воскликнул я, снова вспомнив засаду под башней, да и все остальное тоже. — Ничего себе порядочность.

— Как, вы не согласны?! — полковник, оскорбленный, остановился.