На вершине бездны

— Кстати, как твоё имя, вождь? — не унимался пират. — Я тут знаю всех по именам. Кроме тебя. Хотя тебе, наверное, просто забыли его дать. Ну, пользуясь случаем, я сам тебе его дам, — откинувшись на стену, добавил он. — Я буду звать тебя «Джон — штопаный рот».

Ассасин сделал резкое движение рукой, и узкий клинок вонзился в стену рядом с головой пирата, аккурат в золотое кольцо, свисающее с мочки его уха.

— Ах ты головожопная тварь!!! — вскипел пират и потянулся за саблей.

Однако приколоченный за ухо к стене, он лишь дёрнулся и вернулся на место.

— А ну прекратили!!! — шарахнув по столу кулаком, заорал Гаспар. — Мало у нас врагов?! Сами друг друга поубивать решили?!

Барт раздул ноздри и недовольно выдохнул. Индеец подошёл к нему и выдернул торчащий из серьги нож.

— Меня зовут Тахо, — спокойно сказал индеец. — И я и сам могу за себя постоять, — возвращая нож Кариму, добавил он. — Просто делаю это тогда, когда причинённое мне зло становится тяжелее моего томагавка.

— Я хочу есть! — отложив в сторону аркебузу, произнёс Веласкес. — Барт, твоя очередь идти за жратвой, — взглянув на теребящего ухо пирата, добавил он.

— Только в этот раз никакого вина не клянчить! — строго посмотрев на Барта, сказал Гаспар. — У нас и без того проблем хватает.

— Да без вина я здесь с вами со скуки подохну! — недовольно шаркнув по столу ладонью, вспылил пират. — Ни хрена я тогда никуда не пойду!

— Думаю, всем будет лучше, если схожу я, — подняв корзину, сказал Валейтудо. — А вы не ссорьтесь, братья! Наша сила в единстве, — добавил монах и, взяв из угла свой посох, вышел из хижины.

За окнами стемнело. Гаспар, запалив свечи, хлопнул себя по ноге, пытаясь нашарить свою набедренную сумку. Крестоносцу хотелось ещё раз взглянуть на карту, что дал ему Годо. Однако сумки при нём не оказалось.

«Господь всемогущий, почему ты отнял у меня последние мозги», — со вздохом откинувшись на спинку стула, подумал Гаспар. Накануне рыцарь, снова навещавший Дариму, оставил сумку на столе её спальни.

Рыцарь знал маршрут наизусть, однако забывать карту всё же не стоило. Дарима явно вскружила ему голову, если от нахлынувших чувств он стал таким рассеянным. Старый вояка давно уже не испытывал подобного в своей жизни. Ему казалось, сердце его окончательно окаменело в кровавых походах за веру и святые реликвии, однако, как показали последние события, это было совсем не так.

«Поздняя любовь — как бабье лето перед долгой зимой», — приглаживая усы, подумал он. Дарима ждала его сегодня, но Гаспар осознанно решил не пойти. Завтра ему и его товарищам предстояло выдвинуться в дальний путь, что ждёт их впереди и сумеет ли он вернуться обратно, крестоносец не знал. Ответственность за то, что кто-то будет ждать его возвращения, пугала Гаспара. Он предпочёл бы прослыть для этой прекрасной женщины подлецом, нежели оставить её в вечном ожидании его возвращения.

А тем временем возле поместья Годо притихли сверчки. Навостривший уши пёс поднял нос по ветру, затем опустил морду и, втягивая прелый запах травы, направился к ограде. Вдруг оскалив зубы, пёс зарычал и с громким лаем бросился на притаившуюся в кустах фигуру… Раздался щелчок. Пёс взвизгнул, завалился набок, ёрзая по земле, вздрогнул пару раз и затих.

Массар Годо что-то писал, сидя в своём кабинете. Выведя последние строки, старик присыпал рукопись песком и стряхнул. Подойдя к камину, он просунул руку в пасть одного из украшающих его мраморных львов. Раздалось щёлканье, и один из крупных камней в полу приподнялся над остальными. Оказавшись лишь искусной имитацией, он скрывал под собой лестницу, ведущую в небольшое тёмное помещение под кабинетом.

Годо откинул каменную крышку и со вздохом спустился вниз, держа перед собой огарок дрожащей свечи. Старик, тщательно скрывавший свои секреты, всякий раз спускаясь в потайную комнату, непременно запирал дверь кабинета. Сегодняшний вечер исключением не был. Однако старик Годо не знал, что замочная скважина в широкой дубовой двери в эту минуту предательски выдавала его самые сокровенные тайны.

Поднявшись наверх, Годо закрыл потайной вход и, встав на каменную крышку, вновь превратил её в часть пола. Достав из кармана ключ, старик отворил дверь кабинета и, шаркая тапочками, вышел в гостиную. Проходя к лестнице, ведущей на второй этаж, Годо не заметил, как чёрная крупная тень медленно качнулась в нише напротив.

Когда огонёк свечи прошагал на самый верх лестницы и звуки наверху стихли, из ниши показалось угрюмое лицо Кобылина. Вынырнув из тени, комиссар медленно двинулся в сторону кабинета. Дверь была приоткрыта. Надавив всем весом на ручку так, чтобы петли не заскрипели, Кобылин медленно вошёл внутрь. В лунном свете нашарив на столе канделябр, он ещё раз прислушался. Тишина. Запалив свечу, он бесшумно приблизился к камину и всунул руку в пасть одного изо львов. Потянув на себя металлический язычок, комиссар услышал пощёлкивание, и камень в полу приподнялся. Кобылин снова замер. Ничего. Только сверчки за окнами монотонно наигрывали свои ночные трели.