Наблюдатель

– Помню, как он однажды целое лето провалялся на полу у себя в сарае, где только и делал, что слушал If You See Her, Say Hello и курил; мы тогда были еще совсем крохами. Мы с Лоуренсом забирались на каштановое дерево и подглядывали за ним. Это было в то самое лето, когда мама ушла от него. Ну то есть ушла она в сентябре – в первую неделю учебного года. А еще было Рождество после съемок телефильма – перед самым отъездом в Калифорнию, – когда он бегал как ошпаренный, едва не пробивая стены головой… – минуту спустя она затушила самокрутку о старенькую пепельницу Pernod – курила она всегда быстро. Мне обычно хватало сигареты по крайней мере на одну длинную попсовую песенку – если, конечно, та стоила прослушивания, – а Кларисса, казалось, уговаривала в одну затяжку.

В самом деле, с самого ее приезда поведение Майкла по отношению к нам резко изменилось. Теперь величественный образ духовного наставника дополнился налетом покровительственной снисходительности, а видимое удовольствие от моего общества росло в обратной пропорции к раздражению, которое вызывали у него все прочие обитатели дома. За столом (куда он неизменно являлся из своего сарайчика с чуть безумными глазами и растрепанной шевелюрой) он внимательно изучал приборы, вполуха слушая нашу беседу – лишь для того, чтобы периодически вставлять едкие комментарии в адрес дочери. Та реагировала на них со скучающим равнодушием – словно они были стрелами, отскакивающими от брони танка. Иногда она отпускала какую-нибудь ответную колкость («Да, пап, ты прав: мое поколение заботит лишь статус и материальные блага – не то что ваше. Сам-то ты собрал богатую коллекцию произведений искусства в своем доме на севере Лондона вовсе не для того, чтобы демонстрировать всем твой изысканный вкус и образованность»). В такие моменты Дженни решительно меняла тему – но Майкл уже выходил из «зоны действия сети».

Анны не было уже пять дней. Мы знали, что она по крайней мере жива, потому что Кларисса разговаривала с ней по телефону.

– Она твердо заявила: «Вернусь, когда захочу».

Выбранное Клариссой слово изрядно рассмешило Тома.

– Она говорила с тобой твердо? – подивился он. – Что ж, все когда-то бывает в первый раз.

В тот вечер – как, впрочем, и всегда – ссора началась из-за сущего пустяка. Том высказал свою точку зрения по политическому вопросу, вызвав у Майкла недовольное шипение и ядовитые замечания по поводу привилегий, которыми пользуется Том. Мы потрясенно молчали – пока Брайан внезапно не подал голос:

– Ты вообще нормальный?

Майкл моргнул, словно мамин любимчик, которого неожиданно поставили в угол.

– Что? – непонимающе произнес он. – С чего это ты вдруг защищаешь Джулиана?

На мгновение все замолчали в недоумении.

– Джулиана? – растерянно переспросила Кларисса. Дженни, покраснев, вышла из-за стола.

– Ну, если она уходит, то и я пойду, – брякнул Майкл.

Мы четверо еще долго сидели в полном молчании; наконец Брайан, хрипло расхохотавшись, зажмурился и прижал пальцы к вискам.

– Ну конечно, – проговорил он.

– Определенно, накануне они говорили о Джулиане! – настаивал теперь Том, то и дело затягиваясь кое-как скрученной сигаретой (от излишнего энтузиазма они у него получались слишком тугими, отчего приходилось постоянно прикуривать их снова да вдобавок бить олимпийские рекорды по задержке дыхания).

– Я, наверное, отвлеклась, как всегда, – заметила Кларисса. – Я же не как вы: по мне, так эти постоянные попытки сотворить из самих себя легенду, которыми грешат все члены нашей семьи, ужасно скучны. Такое ощущение, что эта семейка держится на одних только дурацких воспоминаниях и покойниках. Меня же всегда привлекали живые друзья. Например, чувак, который на новогодней вечеринке отплясывал, как Мик Джаггер, с чужими женами.

– Похотливый Эндрю? – спросил Том.

– Точно!

– Ты же знаешь, что он после развода мутил с твоей мамой, да?

– Ой, нет, прекрати, вот именно это я и имела в виду! – простонала она. И добавила, обращаясь ко мне: – Не представляешь, как тебе повезло.

Я кивнула с притворным сочувствием – втайне безумно завидуя тому, что они принадлежат к миру, где есть шумные новогодние вечеринки и нелепые истории, которые можно вспоминать.

– А вообще-то ты отлично знаешь, кто такой Джулиан. Я с ним даже знаком, – Том помолчал; вид у него сделался странно-самодовольный. – Твой папа рассорился с ним задолго до пришествия интернета – и, полагаю, маме было несколько неловко, но она все же поддерживала контакт. Он приезжал в Лондон, когда я был еще ребенком. Привез мне «тамагочи».

Он налил нам еще вина, и я почувствовала взгляд Клариссы с другого конца стола.

– Что?

– Ну, – произнесла она с удовлетворением. – Если кому-нибудь что-нибудь и известно об этом Джулиане, то тебе, – так?

– Э-э…

– Ну, я в том смысле, что тебя, по сути, наняли разгребать этот бардак под названием «папины дневники», верно?