Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Дед Хвостенко, Василий Васильевич, еще до революции перебрался в Англию. Там появился на свет и отец Алексея Хвостенко Лев. В 30-е годы Хвостенко-старший решает вернуться на родину. Так делали многие, такие люди назывались «возвращенцы», и судьба их была почти всегда одна и та же. В конце 30-х профессора одного из свердловских вузов Василия Васильевича Хвостенко расстреливают. Сын Лев остается сиротой, а вскоре у него появляется семья и сын — Алексей Хвостенко, родившийся 14 ноября 1940 года. Жена Льва Васильевича бросила, и отец с сыном после войны перебираются в Ленинград. Лев Хвостенко, с детства прекрасно знающий английский, становится основателем и завучем первой специализированной английской школы в Ленинграде на Фонтанке и одновременно ведет переводческий семинар в Союзе писателей.

В английской школе с первого класса учился и сын Алексей. Английский он знал примерно как русский, но учился плохо. Его исключили сначала из пионеров, а потом из самой школы, и он сменил еще два учебных заведения прежде, чем получил аттестат. У него абсолютный слух, он превосходно рисует, пишет стихи. Играючи поступает в театральный институт на Моховой. Но и там не задерживается — отчислен за прогулы. Формальное образование не для него — в свои 19 лет Алексей и без того считается одним из самых образованных ленинградских юношей.

В конце 50-х годов вдруг заговорили старики — из тех, кто при Сталине молчал или сидел в лагерях. В Ленинграде будто повеяло вольным воздухом 10–20-х годов, и молодые наследовали не отцам, а дедам. Хвостенко учился у Ивана Алексеевича Лихачева — появившегося после двадцатилетней отсидки блестящего переводчика, человека поколения обэриутов. Лихачёв — эрудит и эксцентрик, сохранивший и в старости свободную манеру поведения времен молодого Даниила Хармса.

Лихачев был также знаком с Николаем Клюевым, с Михаилом Кузьминым, который в дневниках неоднократно о нем тепло упоминает. Иван Алексеевич дружил с Вагиновым, был прототипом Кости Ротикова — героя романа Вагинова «Козлиная песнь», а сам Вагинов называл Ивана Алексеевича «мой литературный натурщик».

В Ленинграде в это время жил Юрий Кнорозов — доктор наук, этнограф, который в 1952 году совершил открытие мирового уровня. Работая в Кунсткамере, он дешифровал письмена древней цивилизации майя, которая существовала в Мексике задолго до прихода испанцев. Когда с ним познакомился Хвостенко, он работал над дешифровкой письменности ронго-ронго — племени, населявшего остров Пасхи. Алексей Хвостенко стал его лаборантом. Они дешифровывали ронго-ронго и вместе выпивали.

Алексей Хвостенко, 60-е годы

Образ жизни, который Алексей Хвостенко вел в 60-е годы, легче всего определить итальянским выражением dolce far niente — сладкое ничегонеделание. Он, собственно говоря, не стремился ни печататься, ни петь для больших коллективов, ни обрести славу, пускай и неофициальную, как, скажем, его сверстник Иосиф Бродский. Это был абсолютно камерный человек, который занимался только тем, что его интересовало, и читал только то, что его интересовало. Именно в это время и в этом кружке сформировался круг интересов, из которого и растет все творчество Хвостенко. Это неожиданным образом европейское барокко — XVII век, и русский XVIII век — поэзия до Пушкина.

К моменту смерти отца Алексею Хвостенко 18 лет. Обладающий несокрушимым обаянием молодой красавец, художник и поэт, которого уподобляют Модильяни и Франсуа Вийону, теперь единоличный хозяин комнаты в коммуналке на Греческом проспекте. Его жилплощадь превращается в место коллективного творчества и посиделок. Это постоялый двор тогдашней молодой ленинградской богемы.

Владимир Эрль:«Он был потрясающе красивым. У Леонида Аронзона в записных книжках встречается такая фраза об одной даме: „Не могла сдержать обаяние“. Вот Хвостенко никогда не мог сдержать обаяния».

Ближайшим другом и соавтором Хвостенко стал Анри Волохонский — поэт и метафизик. Многие песни Хвоста написаны вместе с ним. Тексты абсурдистские, восходящие, в частности, к Велимиру Хлебникову. В 63-м году Хвост играючи придумал литературный стиль «Верпа» и создал одноименное неформальное литературное объединение, что-то вроде кружка, куда вошли Леонид Ентин, Юрий Галицкий, Иван Стеблин-Каменский, Анри Волохонский, Гаррик Восков, Кари Унксова и другие приятели.

Анри Волохонский

Верпование — сплав шаманизма, Хлебникова, средневековой мистики и русских поэтов XVIII в. Девиз «Верпы» взят из идеи «Телемского аббатства» Рабле: «Каждый делает, что хочет». Такой образ жизни не предполагал официальной службы, и неудивительно, что Хвостенко предъявляли обвинения в тунеядстве.