Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Анатолий Кальварский:

«Мужчины были на вес золота, их было мало. Женщины старались как-то прихорашиваться. Вымазывались помадой, какие-то немыслимые алые ногти на грубых рабочих руках… Хотели люди принарядиться, но это было очень карикатурно, потому что наряжаться-то не во что, все — нищие, ни у кого ничего нет.

Я помню, у моего отчима был один выходной костюм, дышащий на ладан, и один костюм, который он носил всегда на работу. И ещё были у него, это его была гордость, суконные белые брюки, очень красивые, и я всё ждал, когда они, наконец, сносятся. Я рос с названным братом, и всё думал, кому же из нас из этих брюк сошьют белые штаны».

Валентин Тихоненко:

«Люди-то еще не оделись после войны, носили стандартные шевиотовые пальто, сшитые как сундук. Жорж Фридман справедливо говорит: „Мне осточертели ватники“. В ватниках люди ходили. Пришел в театр — ватник снял. Люди были загнаны в тупик, они не могли купить себе красивую вещь, а ведь человек с эстетическим развитием хочет одеваться как-то, как в вашем кино или как в нашем, неважно, люди всегда откуда-то черпают представления. Ну, зачем мне нужна была эта кепочка-восьмиклинка с кнопкой или этот ватник, то есть всё, что люди носили. Ведь после войны нищета была, разруха, карточки ведь были промтоварные. Никто ничего не шил, я с 1943 года работал монтером на фабрике головных уборов, так она никаких головных уборов не шила, она шила гимнастерки и шапки военные.

Мы боролись, но не за звуки или одежду, не за красивый образ жизни. Мы боролись за право просто жить, оставаться живыми. Поймите, нормой был костюм либо черный, либо темно-синий. Коричневый костюм — уже инакомыслие, а если „какао с молоком“ — уже можно расстреливать. А у меня были белые кофты, у меня была роскошная замшевая шляпа. Коммунисты старались уничтожить жизненное устройство, устои. И у меня сейчас дома 18 пар кожаных брюк и западногерманский комбинезон из чистой такой лаечки. Тоже стиляжная вещь. Так что я по-прежнему стиляга, хотя и другого сорта».

Андрей Битов:«Итак, сузим брюки, утолщим подошву, удлиним пиджак. Повяжем мелко галстук. Смелые юноши вышли на Невский, чтобы уточнить историческое время в деталях… и мы им обязаны не только этим (брюками), не только через годы последовавшей свободной возможностью их расширения (брюк), но и нелегким общественным привыканием к допустимости другого образа, другой мысли, другого, чем ты, человека».

Тогдашние куплетисты пели: