Наемник

Выпустили меня незамедлительно. Да ещё и вещи все вернули. Все, кроме того проклятого кольца. Да и хрен бы с ним, если честно. В конце-концов как-то обходился я и без него раньше. Обойдусь и теперь. Или найду новое, на худой конец.

Солнце уже начинало тонуть за черепичными крышами двухэтажных каменных домов. По небольшому садику, разбитому перед церковью пятерых разливалась густая, вечерняя тишина. А из небольших трещинок мостовой, узких проулков и небольших окошек цокольных этажей уже начинало выползать серое полотно сумерек.

Ждать Вернона и Роберта пришлось недолго. Спустя минут пять, а может и десять, после того как меня отпустили, оба показались на ступенях, ведущих в великий собор. Вид у них был совершенно ошалелый.

— Генри, — громко крикнул бард, быстрым шагом направляясь в мою сторону, — Мать твою семь раз через колено, как же я рад тебя видеть. Я уж было подумал, что мы увидимся теперь только на праведном суде.

— Да уж, — ухмыльнулся Вернон, достаточно бодро ковыляя следом за бардом, — Я тоже думал, что не выберусь оттуда живым.

— Рад что получилось иначе, — устало вздохнул я, вставая с каменной скамейки, — А теперь идём в гнилую селёдку. После всего того, что мы сегодня пережили, мне надо выпить. Даже нет, не так. Ужраться в усмерть.

— Ты расскажи для начала, что произошло, — продолжал настаивать бард, поравнявшись со мной, — Хотя-бы вкратце.

— Вкратце… Я нашёл нам армию.

— Вот как. И что же это за воинство, — поинтересовался доковылявший до нас Вернон.

— Святое воинство.

Глава 24 «Язык силы»

До «Гнилой селёдки» мы добрались уже затемно. Вернон не мог быстро идти, хотя раненой рукой уже научился двигать более-менее свободно. Даже вытащил из-за пояса фальшион и пару раз им взмахнул, приноравливаясь к новым ощущениям. Получилось недурно. Сёстры милосердия ордена и врпямь сотворили настоящее чудо поставив парня на ноги буквально за один день. А ведь рана была сёрьёзная. Выходит, чему-то эти святоши всё-таки научились с последней войны.

Мне тоже не хотелось бежать. День оказался черезчур длинным, и после него на плечи тяжелым грузом легла усталость. Усталость и какая-то апатия что-ли. Мне было уже плевать чем закончится авантюра со свержением местного лорда, какое дерьмо принесёт нам завтра. Хотелось просто выпить, и чтобы день уже побыстрее завершился.

По пути нас несколько раз останавливали патрули стражи. Ансельм оказался прав. Они проверяли грамоты и внутри города у тех, кого не знали или считали слишком подозрительными. Но, при виде бумаги, подписанной самим епископом, теряли весь свой гонор и старались скрыться из виду как можно скорее. Церковь в этом городе имела авторитет. Авторитет вполне определённого толка.

В предместья нас тоже выпустили без каких либо проблем. Стража у ворот, которая когда-то прогнала нашу маленькую кампанию от них ссаными тряпками, поначалу попыталась нас арестовать, но при виде охранной грамоты церковников, как-то поникла, а их старший даже попытался извиниться. Это было настолько неловко, что на какой-то момент я чуть было не почувствовал себя одним небезызвестным российским политиком прошлого.

— Как там Тур, кстати, — поинтересовался я, когда привёл свои мысли в порядок.

— Точно сказать не могу, — покачал головой Вернон, — Ему постоянно дают маковое молоко, чтобы не чувствовал боли. Но рану на животе уже заштопали и обработали как надо. Стрелы отравлены не были, так что жить он скорее всего будет. Вот только на ноги встанет дня через три, не раньше.

— Что-то мне подсказывает, — встрял Роберт, — Что тут не всё так просто. Его вполне могли взять в заложники. По крайней мере до того момента, пока не выяснят, являемся ли мы теми, кем на самом деле являемся.

— Вряд-ли, — возразил я, — Если бы они не были уверены, то не допустили бы меня до самой верхушки заговора. Думаю, мы действительно слишком много трепались там, где не следовало. И впредь надо быть осторожней. Не только у них есть в предместьях свои уши.

Мы ненадолго замолчали, любуясь последними лучами заходящего солнца, красным заревом расплескавшимися по стремительно темнеющему небу. Холодный осенний ветер приятно обдувал лицо, принося с собой запахи скошенной травы, опавших листьев, конского навоза и гнили. Запахи предместий.

Кажется, алое зарево заката было какой-то приметой. Покойный ныне Беррен говорил, что оно предвещает кровь, которой суждено пролиться. Сегодня ночью или завтра днём. Впрочем, какая к чёрту разница? В этом проклятом мире, созданном фантазиями больных на голову извращенцев, каждый день льётся чья-то кровь.

— А твоё плечо как? — спросил я у Вернона, оглядывая окрестности. Патрулей стражи видно не было. Как впрочем и клириков. Только несколько странных личностей, издали смахивающих на волчьих головорезов, ошивались в самом конце улицы. Рука сама собой легла на рукоять кацбальгера. Драться мне сейчас не хотелось совсем, но эти уроды моего мнения спрашивать точно не будут.