Нам нельзя

– Твой капучино, – улыбнулась и поставила перед угрюмым Лавалем большую кружку с пенкой.

Белая в голубой горох – очень по-домашнему, ему идет. Не знаю почему, но терзавшие меня ночью сомнения, страхи и обиды к утру растаяли, оставив после себя тихую тоску и немножко надежды. На что – и сама не знала. Но его стремительный отъезд… Не доказывал, конечно, но, возможно, только возможно, говорил, что Эрик тянется ко мне не только телом. Ведь, если бы ему было наплевать, то он взял бы меня на полу и чхать хотел, что за этим последует. Но он думал о последствиях. И, может быть, обо мне. Чуть-чуть.

– Доброе утро! – максимально бодро поздоровалась я.

– Доброе! – ответила миссис Барни. – Тебе блинчики или яичницу?

– Блинчики, – и повернулась к Эрику. Просто хотела пошутить. Не хотела возвращаться к холодной войне. Теперь не хотела. – Тебе идет горох. Добавь в гардероб, Черный плащ.

Нет, ну а что, в последнее время слишком много темного надевает!

Эрик медленно поднял на меня взгляд, ледяной и жгучий – да, так тоже бывает. Красные глаза – не спал, наверное, – не мигаюче на мне остановились, а губы скривились в коронной усмешке.

– У тебя вместо мозгов горох, сестричка, – едкость на последнем слове зашкалила. Эрик поднялся, едва взглянув на замершую у плиты миссис Барни, и бросил: – Я в аэропорт.

Я осталась сидеть оплеванная. Не зря говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Кого я хотела понять? Кого простить? (будто бы прощение мое кому-то требуется). Кого люб…

– Миссис Барни, можно мне кофе, черный, без сахара.

Мне нужно что-то отрезвляющее. С меня еще не выбили окончательно дурь, значит, нужно самой как-нибудь. Топчет-топчет меня, восемь лет уже как, а стоит поманить, ласковым взглядом посмотреть, и я все забыть готова. Заново начать. Я ведь всегда хотела иметь настоящего старшего брата. А теперь я просто хочу брата. ХОЧУ БРАТА!

– Давайте я обед приготовлю, – вскочила резко. Мне срочно нужно себя чем-то занять. И подумать.

– Ты уверена?

– Конечно!

Плевое дело вообще! Что приготовить людям, тусившим на Гавайях две недели? Что-нибудь простое. Поэтому я нацелилась на макароны с сыром. Можно еще сосиски пожарить на гриле. Салат нарубить в конце концов. И съехать.

– Съехать…

– Что? – переспросила миссис Барни, взявшаяся за тряпку.

Я только головой покачала. Мне с мысли сбиваться нельзя. Переехать в университетский кампус – хорошее решение! Сегодня же поговорю с мамой: не знаю, чем это мотивировать, но я мастер импровизации, придумаю отговорку. Ограничить общение с Эриком – верный выход. Два года назад он велел не попадаться ему на глаза. Теперь до меня начало доходить почему. Нельзя нам рядом. Нельзя. Либо убьет, либо покалечит. Морально это не менее страшно, чем физически.

– Пальцы береги, Кайла! – воскликнула миссис Барни.

– Ой! – отдернула руку, когда вместе с сельдереем в одной миски чуть не оказались мои ногти. – Задумалась.

Миссис Барни только головой покачала и взгляд такой понимающий. Я сама ничего не понимала, а ей куда! Хотя знала она меня не плохо – четыре раза в неделю приходила к нам: дом в порядок приводила и следила, чтобы мы не умерли с голода или интоксикации фастфудом. Миссис Барни помогала маме вести дом на регулярной основе, потому что миссис Лаваль терпеть не могла убираться. А вот готовить да, хотя у нее не все получалось. Мама обожала возиться с рецептами и экспериментировать, а мы терпели. Кулинарные изыски у нее иногда слишком изысканные. Наверное, поэтому отчим частенько водил ее в ресторан. Романтика без резинового мяса.

У меня все было готово, когда во двор заехал черный порше. Приехали! Я сбросила фартук и побежала встречать. Я так соскучилась! Даже мелкого говнюка Риччи видеть рада! О, ничего себе он загорел! Разве рыжим так можно?!

– Бука, смотри грыжу заработаешь! – не сдержавшись, крикнула я.

– Не называй меня так, – привычно возразил, а сам в улыбке расплылся и чемодан новый вперед подтолкнул. – В Диснейленде знаешь сколько всего!

Я потрепала его по выгоревшим золотым волосам, он одернул голову – пацан же, – но был доволен.

– Привет, – Дэвид приобнял меня и поцеловал в макушку, – для тебя тоже мама целый чемодан подарков собрала.

Мамочка моя!

– Дорогая! – она подлетела ко мне, и мы крепко обнялись. – Как же я соскучилась!

– Я приготовила обед, – сказала, чтобы не расплакаться от ласковой нежности.

– Что ты приготовила?

– Макароны.

– Обожаю макароны! – рассмеялась тихо, потом взяла мое лицо в ладони. – Все нормально, доченька?

Я фальшиво улыбнулась и, бросив короткий взгляд на разбиравшего багажник Эрика, кивнула. Все не хорошо, но об этом ей знать не нужно. Это моя проблема. Моя сводная проблема.