Намек. Архивный шифр

Глубоко в жёстких складках сомкнутого рта баюкая улыбку, Никита Ильич переводил цепкий свой взгляд от одного соратника на другого по мере того, как каждый добавлял свою реплику к сказанному другими. Лишь для соблюдения правила вотировки он задаст братьям вопрос: «Согласны ли?» По всему видно: согласны все. Единодушие, редкое даже для дисциплинированных и не болтливых питомцев Болотина.

Ещё на корабле обдумывая принципы жизни будущей ложи, Болотин принял решение отказаться, наряду с ритуалами, от большей части символов, принятых в масонстве. Полагал их бесполезными и уводящими от сути в пустые умствования. Нынче совместным обсуждением выбран единственный символ ложи — серебряная пятиконечная звезда с золотыми обводами. Также разработан простой обряд, который будет неукоснительно соблюдаться по завершении строительства каждого здания: под потолком самого верхнего помещения рукой самого мастера ложи или производителя работ будет нанесён её символ. Так решило братство…

После собрания Болотин отпустил экипаж, чтобы прогуляться пешком. Неторопливо шагал и любовался строенными после французов нарядными, светло окрашенными особняками в стиле ампир, широкими улицами, где строго-настрого соблюдалась красная линия.

Улицы проложены так, как Брюсом было заповедано: чтобы в Москву можно было въехать по прямой и по прямой выехать в двенадцати направлениях, говорят, согласованных со знаками зодиака. Ещё получились две просторные кольцевые улицы — на месте стен Белого города и вместо земляного вала. В прежние времена в обмелевший ров под старинным земляным валом страх был заглядывать: грязь да вонь. А теперь на этом месте просторные мостовые, тротуары, юные саженцы лениво шевелят зелёной листвой. И толкучий рынок у начала Смоленской дороги выглядит куда чище и аккуратнее прежнего.

Возводятся и церкви, и великолепные общественные здания. Чего стоит одна только величественная Петровская площадь, где скоро встанут рядом два театра! Москва хорошеет. Будут и палисадники, и тенистые сады. Красивый общественный сад заложен у Кремлёвской стены, где текла замусоренная Неглинка. Но будут, как прежде, и уютные солнечные дворики — одуванчики да сирень — в окружении простых деревянных построек…

Внезапно явилась совершенно неожиданная мысль: «Ай да эликсир Брюса, дар Новикова! Он сработал, но по-своему. Сработал, как никто не ожидал. Обернул и разорение во благо…»

Глава 7

Рыцари курортного ордена

Поля всецело сосредоточилась на ненужной, в общем-то, уборке, которую считала своим долгом. Она приехала погостить и помочь брату по хозяйству. Помощь Николаю не требовалась: он справлялся сам. Но старшая сестра после Танюшиной смерти взяла над ним шефство. Она старалась отблагодарить брата за то, что регулярно помогает деньгами её семье, которую непутёвый зять не в состоянии обеспечить.

Хотелось чем-то порадовать сестру. Вечно она в хлопотах. Вечно вынуждена заботиться не о себе… Да не в том дело! Она не видела другой жизни — вот в чём. Вечно погружена в узкий мирок своего городка, фабрики, дома. Москву она и то видит через окна квартиры брата да прилавки магазинов. Вот бы выбить её из привычной колеи! По-хорошему выбить, чтоб как вспышка света, чтобы ей открылся хоть ненадолго новый, волшебный мир…

— Ещё не хватало — на курорт с тобой ехать! — отрезала Поля. — Чего я там забыла?

У Николая тоскливо засосало под ложечкой.

— Ты моря никогда не видела. Неужели не интересно? — сказал он тихо, без напора.

Неужели такое возможно, чтобы человеку необычное, незнакомое совсем не было интересно?! Бедная Поля!

— Море — морем. А ты мужчина одинокий. Может, какой интерес там случится, а тут я, как к телеге пятое колесо. К чему это? Ни к селу ни к городу!

— Эка ты завернула!

Николай ещё поуговаривал, но Полина держалась как кремень.

— Хорошо. Тогда поедешь сама по себе, без меня, — объявил он, на сей раз тоном, не допускавшим возражений. — Реши только, одна или с внуками. Я достану путёвку.

— Ну, что ещё удумаешь? Я, Коля, беру у тебя деньги по необходимости: малых одеть-обуть. А на всякие удовольствия — мне совесть не дасть. Ты нам не сберкасса.

— Поедешь как член семьи военнослужащего. Мне будет бесплатно, — соврал Николай для её спокойствия не моргнув глазом.

Как ни противилась его натура вранью, но в данном случае невинная ложь далась легко, и пустые дебаты прекратились.

Полю море поразило до такой степени, что она ни слова не могла сказать. Только глаза делались огромными, по-детски изумлёнными. О южной природе она, наоборот, делилась впечатлениями взахлёб. С детской же наивностью расписывала то, что Николай и сам видел прежде неё: «А пальмы-то! Одним листом полкрыши покроешь. Будто хрен на навозе вырос — вот какая пальма-то! А у той, другой-то, лист-то ещё во все стороны растопырилси — как перья, что ли. Но жёсткие ж, острые ж! А, это самое, колючий — забыла, как его — весь в цветах! Цветов сколько! Разноцветные. И у нас на лугу пёстро, но не так. Ох, яркие!..