Наондель

– Моя дочь нас не предаст, – заявила Кабира. – Даже не думай.

Я сразу почувствовала, как в груди разлилось чувство спокойствия. Само собой, она не предаст. Мы в безопасности.

– Перестань, – негромко произнесла Кларас.

Кабира вздрогнула. Спокойствие в груди тут же улетучилось.

Кларас и Эстеги собрали все веревки и парус и удалились вперед по тропинке, по которой мы шли. Гараи сидела, склонившись над Ионой, приложив руки к ее лбу, и что-то чуть слышно бормотала. Потом она повернулась ко мне.

– Ее смерть совсем близка. Я ничего не могу сделать.

– Мы ее здесь не оставим, – заявила я. Увидела перед собой, как она вонзила нож в грудь полководца. Совершила то, что не смогла сделать я.

– Я это и не имела в виду, – ответила Гараи. – Но мы должны привязать ее к твоей спине. Сама она уже не сможет держаться.

Одной из шалей Кабиры мы привязали Иону к моей спине, сошли с тропинки и через колыхающиеся поля двинулись на юго-запад. Мы проходили мимо групп работников – таких изможденных, что они выглядели как рабы. Вся эта плодородная земля – и никакой еды. Одни пряности на продажу. По большей части им было не до нас, но если они смотрели на нас, Кабира обращалась к ним, и они отводили взгляд.

Кабира задерживала нас, и мы продвигались по полям медленно, слишком медленно. Я мечтала добраться до большой рощи пряностей чуть южнее. Спрятавшись там, мы будем защищены от любопытных взглядов. Солнце жгло мне затылок, по мне ручьями стекал пот, хотя Иона была на удивление легкой ношей. Когда мы достигли деревьев, я была одинаково рада и их тени, и их защите.

– Мы слишком близко к Охаддину, – проговорила я. – Более всего я хотела бы продолжить наш поход, но лучше будет, если мы подождем лодку здесь. И будем надеяться, что Кларас и Эстеги скоро вернутся.

Как всегда, когда я произносила имя Эстеги, в груди внезапно разливалось тепло. Потом я вспомнила, как она отвела глаза, поняв, что означает кровь на моей одежде.

Я только успела положить Иону под деревом, когда появились солдаты.

Кларас

От запаха реки на глаза у меня навернулись слезы. Он совсем не походил на запах моря, но все равно – это была вода. Свободно текущая вода. Мы с Эстеги решили пройти через город, ни от кого не прячась. До того как мы ступили на улицу, я достала из своих волос гребень рабыни и спрятала его. Эстеги была одета как служанка. На нее никто не смотрел с подозрением. Моя простая одежда могла сойти за одежду дочери или жены купца. Эстеги пришлось нести парус и веревки, иначе все это выглядело бы странно.

Эстеги вела меня среди домов, а я смотрела на людей, которых мы встречали. Людей, у которых есть ремесло, смысл, жизнь. У меня все это скоро тоже будет. Это я подарю своему ребенку.

Лодочный сарай находился на южной окраине города. Брат Эстеги объяснил, что мы можем просто забрать лодку, когда придем туда. Но когда мы добрались до нужного сарая, дверь оказалась заперта. Единственный способ пробраться внутрь – по воде. Не колеблясь ни секунды, я сняла с себя одежду.

Плыть по воде. Мутной, пресной речной воде, но все равно – по воде. Моя пересохшая кожа жадно впитывала в себя влагу. Волосы развевались передо мной, словно водоросли. Открыв глаза, я заплыла под стену и увидела ее киль. Я сразу поняла, что это она. «Наондель». Мощный и изысканный киль. Крепкое дерево. Я подплыла к ней, как китенок к матери, прижалась к ней щекой. Вдохнула запах влажного дерева и пеньки. Щели были законопачены пенькой и смолой. Это сказало мне, что она хорошо сделана.

Нехотя взобравшись на мостки, я отворила ворота в сторону реки. Залезла в «Наондель», которая приняла мою тяжесть, словно старый друг. На ней не было ничего, даже весел. Только одна мачта для паруса. Длиной примерно в тридцать футов, широкая, с прямой кормой. Не рассчитанная на путешествия в открытом море, но она сгодится для нашего плаванья до Терасу. Из-за отсутствия весел мне пришлось вытолкнуть ее наружу, а затем отталкиваться от стены лодочного сарая, пока мы не вышли к концу мостков, где ждала Эстеги.

Едва она закинула на борт веревки и парус, как нас окликнул чей-то голос:

– Эй, вы там!

За спиной у Эстеги появился безбородый мужчина, чуть старше меня. Судя по лицу, он много времени проводил в море. Судя по его телу, привык к тяжелой работе.

Эстеги быстро обернулась. Низко поклонилась мужчине.

– Мы готовим лодку.

Она не использовала никакого титула, но произнесла это очень уважительно.

– Вы хотите ее украсть.

– Вовсе нет, – она подняла вверх ладони. – Лодка принадлежит моему двоюродному брату, свободному человеку Вади. Он купил ее, но хочет, чтобы мы привели ее в порядок и подогнали к Шукурину.

– Как у служанки двоюродный брат может быть свободным человеком? – мужчина подозрительно сощурился на Эстеги. Ее слова не вполне убедили его. Не привлекая внимания, я продолжала наводить порядок на палубе.

– Мои родители отказались от меня, – проговорила Эстеги, опустив глаза. – Но мой двоюродный брат всегда был добр ко мне.

Я бросила поспешный взгляд на Эстеги. Неужели это правда?