Наполеоновские войны

Система всеобщей воинской повинности фактически существовала во Франции с 1798 г., когда был введён в действие так называемый закон Журдана[84]

(Loi Jourdan), согласно которому все неженатые мужчины, достигшие двадцати лет, были обязаны служить в армии согласно квоте, исходящей из численности населения каждого департамента и коммуны. Предполагалось, что государство объявляет о воинской обязанности, затем уполномоченные в провинции составляют списки подлежащих призыву, позднее исключают различные категории освобождённых (кроме не прошедших по здоровью к ним относились единственные кормильцы, государственные чиновники, священники и студенты). Сопоставление этих двух цифр позволило бы установить число новобранцев от каждой местности, а тех, кто непосредственно подлежал призыву, следовало определять в каждой коммуне путём жеребьёвки. Однако, хотя весь наполеоновский период закон Журдана служил непреложным основанием для мобилизации во французскую армию, в начале своего существования он был не более чем буква. Со времени первого введения обязательной службы в 1793 г. её возненавидело крестьянство, составлявшее основную массу населения. Служба в армии означала потерю дома и семьи и несла с собой лишения, опасности и смерть; среди солдат царили крайние жестокость и распущенность; и наконец, призыв лишал крестьянские общины необходимой рабочей силы и к тому же совершенно обоснованно воспринимался как социальная несправедливость (горожане в общем гораздо меньше страдали от призыва, чем жители деревень и предместий). Да и немногие слои крестьянства считали, что за Революцию стоит сражаться: во многих частях страны возложенное на них финансовое бремя после 1789 г. лишь возросло; крестьяне почти ничего не выиграли от продажи земель церкви и эмигрантов; они периодически становились объектом безжалостных реквизиций, проводимых представителями ненавистных городов; они видели, что религия, центр их культурной и духовной жизни, подвергается атакам всё более ожесточённых антиклерикалов. Вследствие этого крестьянские волнения достигли внушительных размеров в значительной части Франции, поддерживать порядок становилось всё труднее и труднее, а тут ещё повальное дезертирство: многие из тех, кто бежал из армии, брались за разбой как единственное средство для существования. К 1798 г. положение стало настолько серьёзным, что Директория уже не справлялась с тем, что на неё было возложено, а местное самоуправление, отвечавшее за налогообложение и набор рекрутов, переживало полнейший крах. Директория, которую в дополнение ко всему добивали неудачи в войне 1799 г., отчаянно пыталась вызвать к жизни якобинство образца 1793 г., но ещё больше погрязла в кризисе. Нотабли — знать, являвшаяся продуктом революции и образующая основу местного самоуправления, — так сильно встревожились, поскольку под угрозу попали их собственность и установившийся порядок, а кроме того, им пришлось перенести основательный финансовый удар, нанесённый застоем в экономике и жалкими попытками Директории привести свои дела в норму за счёт сокращения выплат государственного долга и пересмотра фискальной системы, что перестали поддерживать Париж. Поэтому Loi Jourdaii, саботируемый народом и лишённый поддержки власть имущих, тогда потерпел полный крах: только 131.000 из 400.000 призванных в армию добрались до своих частей.