Напряжение сходится

— Виновные будут наказаны, — сохраняя спокойствие на лице, произнес Джереми.

— Если мы узнаем, что водителю лимузина и его менеджеру не были возвращены подаренные моей дочерью украшения… — с угрозой произнес глава.

— Перегибы системы дознания будут ликвидированы, — заверил Смит со всей ответственностью.

И это им тоже придется вернуть…

Избивать своих граждан и требовать признания — уже на совести приехавших к ним людей. Клан не ищет справедливости для всех, но защищает свои подарки.

Каменные ворота резиденции практически бесшумно закрылись за ними, отрезая звуки улицы и большого города от садов и парков закрытой клановой территории Аймара. Территории настолько огромной, что приезжим и хозяевам с охраной были поданы открытые электрокары для движения по гладким асфальтированным дорожкам, проложенным меж фонтанов и рукотворных озер, ухоженных кустарников и украшенных затейливыми узорами гранитных плит, что обломанными зубами торчат прямо из земли.

— Ритуал проводится на территории? — заерзал на своем месте Джереми, глядя в сторону полупустого электрокара с высшими Аймара, где ему отчего-то не нашлось места.

— Пять минут терпения, сэр, — ответил ему водитель его машины, а хозяева даже не повернули голову в его сторону.

Через две минуты движения по, казалось, необъятному парку, до ушей гостей начали доносится слабые звуки барабана. Со временем они усилились.

А на последней минуте пути, над горизонтом — уже окончательно красным, предзакатным и щедро отдававшим свой последний свет, — стал виден силуэт пирамиды, сложенной из массивных прямоугольных каменных блоков, и звуки явно шли оттуда.

Белокожие ухоженные господа отчего-то стали изрядно нервничать и переглядываться — их образования вполне хватало, чтобы вспомнить о кровавых практиках такого мстительного народа. Настолько ужасных, что Ватикану в свое время пришлось признать наличие у краснолицых души, запретить продавать их в рабство и направить католических проповедников в эти горы, дабы нести свет учения о смирении и церковной десятине. Вера в общем-то местами прижилась как надежда на светлое и доброе, а вот десятина нет.

Когда электрокары подъехали к подножию пирамиды, оказавшейся под тридцать метров высотой, подозрения и страхи гостей усилились стократно. Потому что на каждом каменном ярусе в полтора метра высотой по кругу сидели люди в набедренных повязках и остервенело били в барабаны — в ритме пульса человека, что отчаянно быстро бежит вниз по склону горы, зная — стоит остановиться или немного сбросить скорость, и его перевернет и бросит головой вниз…

Все бы ничего, только на самом верхнем ярусе барабанщики были сцеплены кандалами за ноги и петлями веревки — за шеи… Но и они поддерживали завораживающий ритм, выбивая его голыми руками на барабанах, перетянутых белой кожей.

— Надеюсь, мы не станем участниками ритуала? — нервно хохотнул Джереми, выбираясь из машины и подходя к Аймара.

— Нет, — сухо ответили ему. — Пока вы нужны мне для поисков, можете не остерегаться за свою жизнь.

— А кто эти люди там, наверху? — тоже обратил Смит внимание на кандалы.

— Убийцы, насильники, клятвопреступники, — равнодушно ответил Аймара Катари. — Осужденные на смерть.

— Странно, что они не бегут.

— Не убегут — и клан простит их. Для многих это шанс дать будущее семье и своим родичам. — Катари сделал шаг к пирамиде.

— Вы не возражаете, если мы останемся тут? — спросил ему вслед Джереми.

— Не возражаю. — Глава клана продолжил движение, но направился вовсе не к лестнице пирамиды, уходящей сотнями ступеней на самый верх — единственной прямой линии до вершины в угловатой конструкции, а к подножию, где до того незаметно для приезжих стояла молоденькая девчонка лет четырнадцати во всем белом — в платье, плотно собранном из множества длинных лоскутов полотна, стелющегося до камней, — в сопровождении трех стражников клана.

— Ты готова, моя милая? — подойдя, мягко и нежно спросил у нее Катари, проведя по иссиня-черным волосам рукой.

— Да, — гордо приподняла та подбородок и покосилась мельком в сторону гостей, не найдя там интересного для себя. — Только… У меня получится? — пробилась в ее голосе неожиданная робость.

— Конечно, получится, — заверил ее отец. — Ты же истинная Аймара, как и твоя сестра. Тинтайа первый раз была во главе ритуала как раз в твоем возрасте.

— Ну, это сестра… — горестно вздохнула девочка с интонацией вечных младших.

— Надо ее найти, Вара, — с грустной нежностью произнес отец. — Хотя бы знать, что она жива.

— Она жива! — вскинулась девочка.

— Обрадуй нас и наш народ, — указал отец на вершину пирамиды.

И девочка поджала губы, тряхнула головой, чтобы волосы оказались за плечами, и уверенным шагом направилась к ступеням. А там и по ним — вверх, к лучам обжигающе-золотого закатного солнца, что словно ждало на вершине.