Народный совет

— Вы не знаете, что здесь происходит? — рядом со мной остановилась бегунья и вынула из уха наушник.

— Понятия не имею, — ответила я ей мрачно.

— Вот уж правда, — она кивнула на надпись "Суки!", оставленную кем-то, вдохновленным этим возмутительным препятствием. Бегунья развернулась и убежала в обратную сторону.

"Ну что ж, жадная до благоустройства рука мэра дотянулась до нашего с вами любимого парка, соседи! На освоение территории выделено ни много ни мало двести миллионов." — читала я пост Марии Соловьевой в районной группе, — "Будем же пристально и со всем вниманием наблюдать за уничтожением природной территории недавно назначенным директором Елизаветой Эдуардовной, лоббирующей стратегические интересы матерей-алкоголиц и их конкурирующего потомства".

В прикрепленном к посту видео молодящаяся, длинноволосая блондинка энергично, как китайский болванчик, качала головой и низким, прокуренным голосом тараторила: "И мы хотели бы, чтобы, когда мама приходит с детьми и пьет пиво, может быть, из этого часа, когда она пьет, на пятнадцать минут или двадцать она зашла в экологическую школу на центральной площади, которую мы собираемся открыть, или покачалась на качелях. Поэтому вот извините, ради бога, но вообще-то мы вам, жителям, делаем лучше!"

— Да они офигели совсем! — возмущалась Катя, на вид совсем молоденькая: лет, максимум, двадцать пять. В сети она была известна под ником Псина Ушастая. С большим интересом и не без пользы я недавно прочла ее статью о возврате средств переплаты за отопление, включающую весьма обширный и крайне тягостный опыт ее личного бодания с управляющей компанией.

— Где информационный щит? Чё за херня?

Ее резкие, нервные манеры выдавали в ней пылкий нрав, а тот факт, что управляющую компанию она все-таки нагнула и выпотрошила, красноречиво свидетельствовал о том, что передо мной предстал человек целеустремленный и даже упрямый.

— Нет информационного щита, надо писать в ОАТИ, — скучающим, будничным тоном ответила, ни к кому не обращаясь, будто бы в пустоту Марина Аркадьевна Кузнецова, человек в районе уважаемый и известный своей работой по защите природного комплекса.

— Муниципальный истеблишмент дал Марине Аркадьевне прозвище "Зеленка", впрочем так же в мэрии называют зеленые насаждения, — прошептала мне на ухо Мария Соловьева.

Наружность Марины Аркадьевны идеально соответствовала ее славе защитника природы. Она была похожа на вставшего на задние лапки, вытянувшегося суриката. Седые волосы ее были заплетены в косу, свернутую в тугой пучок. Движения были мелкими и суетливыми, юношески угловатыми, хотя лет ей было под шестьдесят. Теплыми карими глазами она смотрела всегда будто сквозь мир, отчего выражение лица у нее было слегка отстраненное и задумчивое.

Мы вчетвером топтались возле дырки в строительном заборе недалеко от главного входа в парк и выглядели довольно жалко, как смущенные, потерявшиеся дети. Мы расступались перед надменно проезжающими мимо КАМАЗами. За забором на стройплощадке суетились рабочие в оранжевых жилетах, прыгали, тряся ковшами, по кочкам деловитые экскаваторы, раздирая своими колесами пушистый зеленый луг с россыпью желтых одуванчиков. На глазах мягкий ковер на берегу пруда превращался в изувеченное месиво из грязи и глины. Подняв камеру над забором, Мария Соловьева снимала все происходящее.

— Отсутствует пункт мойки колес, — прокомментировала стоящая рядом Псина Ушастая, — складирование строительных материалов на земле. — Она указала на кучу досок, сваленных неподалеку.

— На сайте Департамента природопользования нет экспертизы, — Марина Аркадьевна в задумчивости продемонстрировала нам экран своего телефона. Там был открыт раздел, где публиковались документы ведомства.

Марина Аркадьевна еще в 2011 году боролась против планов Русской православной церкви построить огромный храм, отрезав тем самым от сквера в нашем районе больше половины территории. Она была могучим и опытным ветераном активизма, продержалась на плаву и не исчезла в глубине обывательского небытия с тех самых пор, хотя многие, вставшие на путь отстаивания конституционных прав на благоприятную среду, ломались спустя два года интенсивного противостояния властям. В районе она была главным и фактически единственным экспертом по природоохранному законодательству.

— Но есть нюансы, конечно, — загадочно завершила Мария Соловьева свой рассказ про нее.

Марина Аркадьевна стояла чуть в стороне и говорила в пустоту, ни к кому не обращаясь конкретно: