Народный совет

Операцией руководила Инна Смирнова. Она развернула агрессивную избирательную кампанию и огнедышащим локомотивом перла в Совет муниципальных депутатов. Реновация оказалась жаркой темой. Пока одни жители обсуждали, где еще можно построить стартовые дома, чтобы ускорить собственный переезд, другие жители, под чьими окнами внезапно появилась круглосуточная стройка, писали жалобы на шум и требовали немедленно прекратить пытки.

Инна Смирнова после налета выложила в районную группу коллективное послание некоей инициативной группы граждан, обратившейся к застройщику с просьбой ускорить процесс возведения дома. Другая, не менее инициативная группа, обратившись к Инне Смирновой, хотела добиться соблюдения закона о тишине, но застройщик упорно ссылался на мнение тех, других жителей, а чиновники убеждали недовольных потерпеть ради будущего блага соседей.

— Не понимаю, зачем собачиться… — осуждал всех председатель Алексеев, но в рейды со Смирновой по стройкам регулярно ходил.

— Вам бы тоже в реновацию, — рассуждал он после того, как начальник участка с шутками-прибаутками аккуратно вытолкал нас за забор. Соседи уже разошлись страдать дальше от шума и пыли, а председатель Алексеев взялся показать нам шестнадцатиэтажку, мимо которой, метрах в десяти, в скором времени будут ездить бесконечные потоки машин.

— Вот у них вообще без вариантов, — вздохнул председатель Алексеев. — Они смогли добиться только, чтобы им окна поменяли.

— У меня, к счастью, хорда рядом не строится. — ответила я, впечатленная пропитавшей квартал трагедией. По старым планам, оставшимся еще с советских времен, хорда должна была идти по ту сторону железной дороги, через промзоны. Под лозунги о модернизации и прогрессе власти города перенесли стройку к жилым домам и втоптали край района в преисподнюю. Догадка о причинах такого решения была у местных только одна — промзоной владел человек, достаточно влиятельный, чтобы отстоять неприкосновенность своей частной собственности.

— Да, это понятно, — отмахнулся председатель Алексеев, — но все равно дом будет новый.

— У меня и капитальный ремонт скоро будет, — продолжала я.

— Нельзя наши дома ремонтировать! — уверенно заявил председатель Алексеев, — у вас дом, как и у меня, хоть кирпичный, но перекрытия-то деревянные…

— Железобетонные, — холодно поправила его я.

Еще в июне, готовясь отражать атаку Вероники Леонидовны, я нашла в сети график капитального ремонта моего дома. Начало работ было запланировано на 1 августа, а завершение — 31 декабря. Кропотливый поиск на сайте госзакупок был вознагражден проведенным фондом капитального ремонта в мае тендером. В документах закупки был договор и проектно-сметная документация. Находка моя была, впрочем, омрачена заключением комиссии. "Закупка признана несостоявшейся" — значилось в итоговом протоколе.

— Не переживайте вы так, женщина! Если капремонт вашего дома запланирован, значит он обязательно будет. — успокаивал меня уверенный мужской голос. На сайте фонда, ответственного за мероприятие, я нашла среди прочих, где не брали трубку, телефон городской комиссии по контролю за капитальным ремонтом. — Это всего лишь значит, что контракт будет заключен с единственным участником, вышедшим на торги.

Через несколько дней во дворе появился строительный городок — маленькая, проржавевшая бытовка с зарешеченным окошком и голубая кабинка. На заборе в бело-зеленую полоску был вывешен информационный щит, с которого я переписала номер телефона начальника участка.

Все первую неделю августа ничего не происходило. Я позвонила начальнику участка. Номер был недоступен. Затем я позвонила в территориальный отдел фонда капитального ремонта. Там не брали трубку. Я позвонила в Жилищник. В управляющей компании, кажется, к телефону не подходили принципиально. Наконец, на мой звонок откликнулись в управе района. Приятный, но равнодушный женский голос продиктовал мне еще один номер, позвонив по которому, я наткнулась на раздраженную даму.

— Я тороплюсь, — сообщила она быстро. — Что там у вас?

Я сжато изложила ей суть своего беспокойства относительно никак не начинающегося ремонта.

— А я тут причем? — нетерпеливо спросила дама.

— Мне сказали, что вы курируете вопросы капитального ремонта со стороны управы… — я уже сомневалась, туда ли я звоню, куда мне надо.

— Да, — подтвердила дама и предложила, — оставьте свой номер. Я разберусь и перезвоню.

Она бросила трубку, едва я закончила диктовать свой номер телефона. Раздражение дамы из управы передалось мне. Не мешкая, я открыла сайт Администрации президента и написала язвительное послание о срыве графика производства работ по капитальному ремонту с нелицеприятными подробностями, описанными мной со всей желчью, которую я смогла выдавить из себя, будучи человеком в целом неконфликтным, но порядком выведенным из себя творящимся бардаком. Нажав кнопку "Отправить" я испытала некоторое облегчение, по опыту переписки о парке зная, что моя жалоба пройдет вереницу инстанций в течение ближайших тридцати дней и принесет какому-нибудь ответственному должностному лицу дискомфорт.