Народный совет

Куратор из Жилищника уже поставил свою подпись на обоих документах и смотрел на меня с опаской, как на помешанную, пока я объясняла, что и зачем я собиралась делать. Прораб Петр хранил угрюмое молчание. Сумма прописью мгновенно поблекла, а затем исчезла от нагревания. Рядом со мной дежурила понурая Ольга Владимировна, поэтому ответных мер, типа скрутить и закопать меня в лесу, которых я опасалась, не последовало. Инженер технадзора был в отпуске.

— Нет, ну это только к прокурору! — громко возмутилась депутат и я тут же спрятала акты себе в сумку.

— Зачем к прокурору? — взвизгнул куратор из Жилищника. — Все хорошо же делают. Добросовестно!

— То есть, по-вашему, это добросовестно — заполнять акты исчезающими чернилами? — огрызнулась я.

— В каком виде мне дали, в таком я вам и передал. — спокойно ответил прораб Петр.

Отмытый майскими грозами район оделся в яркое. Жара наступила рано, спровоцировав нашествие личинок и панику в районной группе. Постоянно появлялись фотографии с опутанными белой паутиной ветвями деревьев и беспокойные тексты. Экозащитники обнаружили в городе острую нехватку птиц. Внеплановое тепло и яркое солнце меня все же расслабляло и успокаивало, расправляло мне плечи и замедляло походку. И дом мой многострадальный в оцеплении припаркованных машин втягивал трещинками в кирпичной кладке жар народившегося солнца и заблестел щегольски новенькими водосточными трубами будто старый стиляга, приодевшийся на остатки пенсии. Опоясывающий его цоколь выглядел дряблым и небрежно оштукатуренным рваными кусками. Прискорбная поделка эта вряд ли пережила бы следующую зиму. Мой внимательный взгляд следовал выше, по швам кирпичной кладки. Несмотря на возраст, выглядела она вполне прилично, не осыпалась, даже если поковырять пальцем, хотя имелись кое-где неприятные пустоты. Их я фотографировала и помечала в своем акте обследования. По смете фасадные работы включали в себя замену балконных экранов и частичный ремонт цоколя. Нужен было как-то добиться от фонда капитального ремонта пересмотра сметы, которую рисовала безвестная, мелкая НПО на коленке по фоткам, полученным от Жилищника. У меня скопилось достаточно материалов и я надеялась, что они смогут заинтересовать крайне занятого районного прокурора.

Слава об упрямстве Федора Ивановича и его ведомства, не желавших разбираться с нарушением прав граждан, проживавших на территории района, была легендарной. Каждый раз, как речь заходила о районной прокуратуре, осведомленные собеседники обязательно делились анекдотичной байкой, хмыкали или непрозрачно намекали на тщетность любых усилий. Хуже репутация была только у районного суда, который попросту звали гадюшником, отчего мой выбор между ним и прокуратурой был прост. И я сосредоточенно ваяла свой жалобный труд со всеми аргументами, фактами, фотографиями и ссылками на действующее законодательство.

Громко хлопнула дверь четвертого подъезда. Ко мне целенаправленно направилась Вероника Леонидовна. Ее благодарность за новый полотенцесушитель обратилась в контрольно-ревизионную лихорадку. Теперь она заходила ко мне по вечерам и разрушала мне мозг долгими и утомительными рассуждениями о том, с какой неразумностью ведется капитальный ремонт в доме.

— Почему не меняют окна в квартирах? Почему не стеклят балконы? — возмущалась она. — У меня в квартире все трубы менять надо, а не только стояки. Зачем ремонтировать подвал? Туда же никто не ходит!

Высказывать претензии кому-либо, кроме меня, тем более письменно, она не захотела.

— Совсем нет времени! — пожаловалась она, покачав головой. — У меня дача! К тому же вы уже все взяли на себя.

Ее беспутная, бесцельная многословность и скрывавшаяся за тем беспомощность ужасно раздражали, поэтому явление Вероники Леонидовны в этот томный и тихий летний день вызвало у меня внутри тоску и отчаянное желание смыться поскорее от нее домой, сославшись на неотложные дела.

— Ни в коем случае не подписывайте никаких актов! — взмолилась Вероника Леонидовна, приблизившись.

— И не собиралась. По крайней мере пока. — удивленно ответила я. — А что такое?

— Вы только посмотрите, какую в подъезде плитку кладут! — воскликнула соседка и, цепко ухватив меня за запястье, увлекла за собой.

Уложенная поверх старой, новая, серого цвета плитка выглядела чудовищно. Рабочие оставили зазоры у стен, без плинтуса в них будет забиваться грязь. Выпилы под уходящие в пол трубы были сделаны криво, швы разъехались, одна плитка вообще отвалилась.

— Вы смотрите неоконченную работу! — ругался на меня срочно вызванный на следующее утро инженер технадзора.

С минуты на минуту я ожидала появления Вероники Леонидовны, которую уговорила присоединиться к четвертованию ответственных.

— Я смотрю неоконченную работу и вижу, что она уже говно! — парировала я выпад инженера технадзора.

Рядом с ним с независимым видом топтались двое молодцев. Прораба Петра я не видела уже довольно давно.