Народный совет

— Я сейчас по этому поводу ничего сказать не могу, — повторял свою мантру зампрефекта, — мы сначала достроим стартовый дом, а потом будем смотреть, как сформировать волну.

Слова его постоянно тонули в недовольном ропоте и шквале новых вопросов.

— Интересно, получится ли до него отсюда доплюнуть? — Мария Соловьева воспользовалась текучкой и, вскарабкавшись на детскую горку, протиснулась ко мне. В руках на селфи-палке у нее был закреплен телефон, шла трансляция в районную группу в фейсбуке.

— Сколько тебе лет? — язвительно поинтересовалась я.

— Тридцать пять. Это минус, конечно. Но мы на детской площадке, а это плюс.

— Попробовать можно, но ветер дует в нашу сторону, — я придирчиво осмотрела цель. Рядом с зампрефекта царственно, как львица, стояла глава управы Маргарите Степановна и с любезной улыбкой втолковывала что-то председателю Алексееву. Он смотрел на нее по-щенячьи преданными, почти влюбленными глазами, озаренными внутренним ликованием. Я толкнула плечом Марию и указала на парочку.

— Откуда у нашего председателя такая внезапная любовь к нашей главе управы? — спросила я Марию.

После каждого заседания Народного совета, на следующий или через пару дней председатель Алексеев имел манеру звонить мне. В долгих, доверительных беседах он убеждал меня сбавить обороты в боях по переписке с местными властями.

— Даш, я к тебе хорошо отношусь, — говаривал он плаксиво, — поэтому хочу предостеречь. Лучше договариваться, а не воевать.

Далее он обычно принимался изливать свое презрение к остальным членам Народного совета, кто-то у него был поехавшим, кто-то дураком, кто-то бесполезным болтуном. Этим он посеял в моей душе сильную неприязнь к нему, которой я решилась поделиться с Марией.

— Любопытно, — задумалась Мария. — Мне он тоже на днях звонил. Просил временно не писать про управу гадостей в интернете. У них там, якобы, трудности какие-то с префектурой.

Общественный контроль, тем временем, обнаружив в зампрефекте удручающе скудный источник информации, постепенно угасал. Толпа во дворе потихоньку начала редеть. Депутат Инна Смирнова, прорвавшись к телу зампрефекта, яростно на него спикировала, но тот наотрез отказался вступать с ней в полемику, сославшись на дальнейшие, совершенно неотложные дела. Так же тихо, как и появился, он покинул народный сход. Спустившись с горки, мы с Марией бродили между группками болтающих жителей и выспрашивали на камеру их мнение о программе реновации и встрече с зампрефектом.

— Думаю, председатель Алексеев стал крысой, — с неожиданной ясностью изложила свою мысль Марианна Константиновна, когда мы, уже собравшись уходить, оказались рядом. Ее пухлые, ярко накрашенные губы исказила горькая усмешка. — Он только что похвастался, что эта управская дрянь пообещала его первым сюда переселить.

Мы с Марией переглянулись.

— А еще, — выплюнула с негодованием Марианна Константиновна, — он сказал, что нашу депутатку Смирнову все считают белой вороной, по которой психушка плачет.

Маленькое рыжее пламя вырвалось из зажигалки в изящной руке муниципального депутата. В другой руке Инна Смирнова держала акт приемки работ по капитальному ремонту.

— Инка, давай, жги! — скомандовала Мария Соловьева, направив на акт камеру. Лицо ее приобрело хищное выражение, а глаза алчно горели.

Камеру она поднесла еще ближе, чтобы фокус выхватил подписи членов комиссии и выведенную синими чернилами стоимость проведенных работ. Аккуратно и быстро, чтобы не загорелась бумага, Инна Смирнова провела по рукописной строчке язычком пламени и чернила исчезли. Тот же трюк она проделала с двумя подписями.

— Огонь тема! — воскликнула Мария, а я, сидя в тесном зале заседаний совета муниципальных депутатов, как-то особенно остро и неприятно почувствовала свое одиночество и уязвимость.

Подрядчик подписывал акты, потому что хотел денег. Инженер технадзора, потому что у него еще шестьдесят таких же домов. "Отвалите от меня, пожалуйста!" — молил он каждым своим действием. Жилищник подписывал, потому что это Жилищник. От управляющей компании ничего толкового ждать не приходилось, кроме списания и освоения денег. Управа подписывала, потому что их хата с краю. Муниципальный депутат подписывала за глубоко уважаемой управой. Оставалась только я — ответственный представитель собственников помещений. Я могла, встав в позу, вообще ничего не подписывать, но тогда фонд капитального ремонта мог сменить меня на более сговорчивого соседа, отрисовав новый протокол общего собрания собственников за пять минут.

Дисциплинированно написывая жалобы во все инстанции, мне удалось добиться некоторых успехов. Акт подписывался после информационно насыщенной экскурсии по местам ремонтной славы в моем доме. Подписи меня уже не так волновали, как указанные в актах суммы.

— Мы закрываемся по факту проведенных работ, а не по смете, — убеждал меня инженер технадзора, выслушав мой отчет о заложенном в смете перерасходе.

— Тогда мне нужно видеть акты по форме КС-2 и КС-3 с детализацией фактически сделанных работ, — потребовала я.