Нарушая заповеди

Я покосилась на мрачного мсье за столиком у самого выхода. Его напарника не видно, но я знаю, что он тоже где-то поблизости. Мужчины ко мне не приближаются и при желании я легко смогу абстрагироваться от их неусыпного наблюдения. Так что да — свободна! Этот вообще не смотрит в мою сторону. Бедняга — кажется, за сегодняшний день кофе он напился на полжизни вперёд. Но кто виноват? Такая у парней работа. И, надо сказать, хлеб свой они едят не зря…

Ещё полчаса назад я упивалась жалостью к себе и едва не роняла слёзы на фуа-гра. Неужели какой-то мерзкий жаб для мамочки значит больше, чем родная дочь? Я неустанно выдумывала для неё оправдания, которые тут же разбивались о мою обиду. Но звонить и жаловаться папе я даже не думала. Он же с ума сойдёт от беспокойства, да и маму ни за что не простит. А ведь она опомнится и пожалеет о своей выходке. Когда-нибудь.

Зато у меня появился повод поговорить с бабулей. Конечно, она не примчится за сотни миль спасать внучку, но немного сочувствия от родного человека мне не помешает. А возможно, она даже захочет образумить свою дочь.

Бабушка заделалась француженкой ещё до моего рождения, поэтому виделись мы с ней от силы раз пять за всю мою жизнь. Но каждый год она поздравляла меня с Рождеством и иногда присылала подарки. Про мой день рождения она вспоминала нечасто, но я не обижалась — всё же родная бабушка была слишком далёкой от меня.

— Алло, бабуль! — позвала я по-русски, услышав из динамика её голос.

— Евангелина? — обрадовалась она, как обычно перепутав моё имя. — Умница, что позвонила! Как ты там, моё солнышко, замуж ещё не вышла?

Этим бабуля всегда интересовалась в первую очередь с тех пор, как мне исполнилось лет пятнадцать, поэтому не удивила.

— Нет, бабуль, мне пока рано, — смеюсь, а в груди разливается тепло от её ласкового голоса.

— Главное, солнышко, чтобы не оказалось поздно! Тебе ведь уже двадцать?

— Мне в апреле только девятнадцать исполнилось, — еле слышно вздыхаю.

— Тем более! — припечатала бабушка своей несокрушимой логикой. — У тебя сейчас самый возраст для активного поиска!

— Хорошо, я поищу, — понимаю, что спорить бесполезно. — Бабуль, я сейчас в Париже…

— Да ты что?! Какая молодец! Давно пора, Евангелина! Кого ты там найдёшь, в своей Москве?

На второй линии прорывался чей-то звонок, но я ещё не сказала бабушке самого главного.

— Бабуль, я поговорить с тобой хотела…

— Конечно, поговорим, солнышко! Обязательно поговорим обо всём! Ты позвони мне завтра… Ой, нет… Давай послезавтра часиков в одиннадцать утра. Хорошо?

— Хорошо, — отозвалась я эхом, пропуская мимо ушей досвидашки, обнимашки и поцелуйчики.

И в очередной раз меня придавило осознанием собственной глупой наивности. Кажется, я безнадёжна.

От самоистязания меня спас очередной звонок. Диана — какой ожидаемый сюрприз! Я поискала глазами своих преследователей и хмыкнула — не удивлюсь, если Ди уже в курсе происходящего.

Обменявшись со мной взаимными приветствиями, обладательница бархатного голоса поинтересовалась:

— Ева, надеюсь, у тебя всё в порядке?

Однако странная постановка вопроса… А она сама разве не знает?

Да у меня тут… караул!

— У меня всё просто замечательно! — отвечаю язвительно, ожидая, когда, наконец, прозвучит план моего спасения.

Но не тут-то было — Диана словно и не слышит ядовитых ноток.

— Я так и думала. Как твоя мама, вам вместе весело?

Аж до слёз! Причём, обеим!

— Скучать нам точно некогда, я сейчас в ресторане. А мама… она как раз пошла проветриться.

— Да-а, погода у вас там изумительная! А я вернусь только через два дня, но как я уже соскучилась по Парижу! Знаешь, Ева, в юности я исследовала его вдоль и поперёк, обожала гулять одна и чувствовала себя героиней приключенческого фильма. Я тебе даже завидую, — мечтательно щебетала Ди, а мне вдруг стало стыдно за свои недавние растерянность и страх.

— Я тоже… себе завидую, — отвечаю почти искренне.

— Ева, когда захочешь сменить обстановку, набери мне, пожалуйста. Ты просто обязана погостить у меня, обещаю — будешь в восторге. Моё приглашение вступает в силу начиная с этой минуты. Надеюсь, твоя мамочка не будет против?

О, нет! Уверена, что бултыхнись я с моста в Сену — ни мамочка, ни бабуля не будут против. Они обо мне просто не вспомнят.

Уже пять минут я сканирую погасший экран мобильника и понимаю, что Ди предоставила мне свободу выбора. Она сбросила мне ещё парочку мобильных номеров для связи, уточнила, ношу ли я с собой документы и деньги (на всякий случай), а ещё и маме привет передала. Вот же хитрая бестия! Знал бы папа — был бы в шоке! Какое счастье, что я не расхныкалась, как маленькая потеряшка. Да и с чего бы мне вообще печалиться? Я взрослая туристка с кучей денег… Лафа!

***