Наши в ТАССе

Мотаюсь по Чёрным землям. То и дело натыкаюсь на листки «Столовая закрыта. Нет воды». Как люди живут без воды?

Есть не хочется. Пью один чай. Вот экономия!

В три ночи приехал из степи в гостиницу. Кровать горяча. Вот уж жара!

Самолётом в Ростов.

Автобусом до Таганрога.

Морем до Керчи.

Рыбный институт. Плантации мидий.

Аджимушкай. Спускался в каменоломни.

Подземный гарнизон в войну.

Из Керчи домой ехал на поезде.

В Воронеже пересел на пригородный поезд до Рамони. Оттуда было письмо в «Турист» в защиту реки Воронеж. Надо было проверить и дать короткую заметку в журнал.

Вот наконец-то и мой милый Нижнедевицк…

Отдых дома был трудный.

Это уже в обычай.

Ладил с Гришей погреб.

Цемент, песок, кирпич, вода… Вот мои игрушки.

Раза два позагорал на речке Девице. (Она справа.)

Как-то раз сходил с Гришей в лес за дикими орехами и яблоками. И все прогулки.

В огородчике между кустами помидоров отписывался для «Туриста».

Перегрелся. Под мышкой было сорок тепла. Озноб.

Мама брала какие-то таблетки у медсестры-соседки.

Уцелел.

26 августа

Покаялка

На перекидном календаре на столе я красно написал:

Выход к рампе А.Сана

Вышел к рампе в срок.

Вернулся из отпуска Козулин. Поёт:

– С моря дует ветерок, ветерок.С юга я везу трипперок, трипперок…

Философ Калистратов делится с Козулиным последними новостями:

– Колюшка Великанов подзалетел со своим орденоносным поносом в больницу. Съел огурец, а водкой не запил. Гриб да огурец в жопе не жилец. Ему исправно таскали передачи. Антизнобин наливали в авторучку. Взяла сестричка авторучку расписаться за приём передачи и обнаружила зарядное устройство.[254]

Насухач загорает теперь Колюшок.

– И чем же он сейчас в больнице промышляет?

– Выводит племенных мандавошек.

Робко, бочком подходит к Калистратову Молчанов:

– Сев! Ты куда засунгарил мой материал? Похоронил?

Севка показывает пальцем на папку с готовыми заметками:

– Он здесь, в братской могиле.

Потею над покаялкой.