Наши в ТАССе

Не теряй достоинства – не найдёшь.

С. ПугачёвМне внутренний стержень Господь даровал,Основу для духа и плота.По форме и сути – коленчатый вал –Всё время трясёт и колотит.В.Гавриков

С двенадцати я дежурю на главном выпуске с Рождественской.

Тихий переполох.

Майя Теодоровна, она же в просторечии Тореадоровна, звонит по начальству домой и у всех спрашивает, не видел ли кто материалы из ЦК о выполнении хлебных обязательств Черкасской и Алма-Атинской областями. Тореадоровна не знает, что и делать. Из ЦК шумят, почему этих материалов нет в газетах. А их потеряли.

Один цэковец позвонил из дома и сказал, что поехал в ЦК за копиями.

Я иду в справочную проверить киевский материал о пребывании чехов на Украине, открываю папку «ЧССР» и нарываюсь на пропащие два материала и на один из Таллинна с пометкой «27.9.9. Давать без подтверждения».

Влетаю на выпуск и ору:

– Майя Теодоровна! Я ваш спаситель!

Она растерялась:

– Что случилось, Толя?

Как она обрадовалась моей находке!

Тореадоровна дала мне половинку яблока.

К удивлению, открыла маленькую личную тайну:

– Муж любит меня и боится. Но ему хочется мною руководить. Он в таких случаях всегда начинает так: «Моё золото, я хочу сделать тебе маленькое указание…». А я сделаю вам маленькое указание…

И отпустила меня вечером на два часа раньше.

Домой я вернулся в двадцать два.

Николай Григорьевич в белой рубашке при галстуке, в брюках и обутый благостно спал на диване. Маленький, как мальчик, и пьяный, как ветошка.

Сегодня ему можно. Днём был на 50-летии собственной жены. А спит вот здесь.

Он спит и мне жалко его будить.

Маленький, тщедушный, взмыленный и взвихренный жизнью и женой человечек. Наверняка ему понадобится маленький гроб. Местком в расход не вгонит.

Как он сиял, как радостно готовился к юбилею разлюбезной Лидии Кирилловны!

Мне он хвалился:

– На юбилее я без подарка не игрок. Надо что-то брать! Пометался я по магазинам, пометался… И кой да что на-скрёб! Накануне, Анатоль Никыфч, купил я ей богатую свиную голову за 4.68, пять пачек пельменей… Выкохал-таки подарочек!

– Ну уж вы и разговеетесь! Вы ж не ударьте в грязь яйцом! Юбилейную палочку киньте по-стахановски!

Взял под козырёк:

– Служу Советскому Союзу!

Ему стыдно было идти без хорошего подарка и он побежал в магазин, взял хайфайный (роскошный) бронежилет,[121] расшитый цветами, тут же выбрал за 11.20 и сорочку. Нужна 54 размера, а были только пятидесятого. Нравится. Он решил примерить. По-своему. Когда он обнимал жену со спины, то на её груди на четверть не сходились его пальцы.

Таким же макаром разбежался он измерить похожего габарита весёлую соседку.

Со спины под мышками добросовестно обхватил её. Руки сошлись. Как-то нехотя они сами лукаво подскочили, накрыли под наушниками[122] толстые груди, и он стал дурашливо теребить их ровно так, как это делают с выменем козы перед дойкой.

Всё это со смехом длилось какие-то секунды.

Но это увидела входившая в магазин Тамарка, дочь.

Анохин кисло покривился, как кот, которому дёгтем мазнули по губам, и, покрутив ручку воображаемого допотопного настенного телефона, доложил:

– Доводится до сведения многоуважаемой Лидии Кирилловне персональное сообщение ТАСС: Анохин развратно обнимал в магазине чужую женьшениху…

Он помолчал и смято заоправдывался в воображаемый телефон, мысленно отоваривая себя пяткой в грудь:

– Лидок!.. Я же не для чего такого… Не корысти какой для… Ради тебя ж… За все 11.20!.. И чтоб по вкусу. Правда, сорочка чуток коротковата и узка. Ну я таки взял. Моднющая ж вешша!

В субботу мы встали затемно. Убрали в огородчике за белым домом[123] три бачка картошки и разбежались. Он на работу стеклить, а я в библиотеку у Кремля за иностранными пословицами.

Перед отъездом он замочил рубахи. Вечером стирал и слегка сокрушался:

– Вот да… В растворе надо держать пятнадцать минут, а я с самого утра до восемнадцати вечера! Ну, ничего… Лучше отмоются.

Сегодня утром он мурлыкал песенки, гладил брюки, выстиранную рубашку. Готовился к торжеству жены.

А она в это время требовала в милиции, чтоб приехали на коляске и забрали мужа-изменщика.

– К тому же он вечно на подгуле! Заберите Христа ради!

Ей не хотелось, чтоб торчал он за праздничным столом. Она предпочла спокойно фестивалить, зная, что её клещ в надёжной каталажке.

Милиция не приехала.

Зато приходил к нам сосед-крендель и просил помочь выкопать картошку.

Уже принаряженный Николай Григорьевич с поклоном извинился:

– Не могу. Сегодня у меня торжество-с!

И в полдень он ушёл к Лидушке.

Но вот ещё не позно, а он уже дома. Что-то случилось?

Я помялся на месте. Скрип половиц разбудил его. Он встал и в грусти помотал головой.

– Никифч… Слушай последнее сообщение ТАСС…

– Хгм…