Наследие Божественной Орхидеи

– Это с похорон моей мамы. Должно быть, прислала сестра отца.

– У меня и этого нет.

– У тебя нет алтаря, ты язычница. Как будто она сохраняла память о событиях, на которые ей так и не удалось попасть, потому что она не хотела покидать Четыре Реки.

– Не могла, – напомнила ему Маримар.

– А как насчет этого? – Рей указала на красивого чернокожего мужчину в синей форме морского пехотинца. – Снимок выдержанный.

– Это фотография, а не сыр. – Но все же она перевернула фотографию, чтобы прочитать имя на обороте. – Ах ты, это же Мартин. Сколько ему, лет восемнадцать? С трудом узнаю его не в джинсовой рубашке и бейсболке.

У Орхидеи была фотография каждого мужа, сделанная, когда те были молоды, и еще по одной с их свадеб. Каждый раз она надевала новое платье, что Рей уважал, а Маримар считала непрактичным для бабушки, которую она знала. На своей пятой свадьбе она выглядела самой счастливой. Маримар положила фотографии обратно в коробку. Но закрывая ее, заметила, что бумажная подкладка отошла. Маримар осторожно, чтобы не порвать, потянула бумагу. Под ней, плотно прижатая к металлу коробки, лежала оторванная половина фотографии. На ней была Орхидея, очень молодая и красивая. Какой-то мужчина, от которого на фотографии осталась только рука, крепко, по-собственнически прижимал ее к себе.

– Нашла кое-что.

Рей, казалось, чуть ли не час смотрел на черно-белую фотографию, проводя пальцем по границе разрыва.

– Вот он.

Вот он. Полфотографии с ее первой свадьбы, и ничего больше. Маримар надеялась найти и фотографии своего отца. Но эти двое мужчин были отсечены от семьи, будто ножом. Или как будто их ампутировали. Удалили конечность, чтобы спасти организм. Маримар задавалась вопросом, не так ли поступила Орхидея и с собой? Она сказала, что делает это ради своей семьи, чтобы их защитить. Они должны защищать свою магию. Но от чего? От кого? Кому нужно их проклятие?

После месяца расчистки Келвин и Крис увезли мусорные контейнеры. Все, что построила Орхидея, исчезло. Земля была пуста, за исключением хлопкового дерева.

Три месяца спустя Рей проснулся от крика Габо и сказал:

– Мне нужно уезжать.

– Знаю, – отозвалась Маримар.

Они сидели на вершине холма, как обычно, на закате. Рей с сигаретой и Маримар с банкой вишневой содовой.

– Как ты думаешь, тебя примут обратно на фирму?

Рей покачал головой.

– В реальности тебе не дают скорбеть полгода, когда умирает твоя бабушка.

– Она не умерла.

– Она дерево.

– Живое дерево.

Он затянулся и вздохнул. Роза на его запястье была ярко-красной и красиво выделялась на его светло-коричневой коже. Иногда Рей просто сидел и прикасался к цветку, как Маримар накручивала прядь волос или кусала ногти. Как будто цветок был продолжением его самого, которое всегда существовало. Возможно, так оно и было, и они заметили это только после превращения Орхидеи.

– Итак, что ты собираешься делать?

– Не знаю, – ответил он, засовывая руку в карман джинсов. – Я дал ей обещание. Я не собирался его выполнять, но боюсь, она достанет меня и после смерти.

– Используй мою комнату как студию.

– Поехали со мной, – предложил он, не чувствуя твердости в своем намерении. Она тоже это ощутила. Они не расставались с тех пор, как ей исполнилось тринадцать, и она появилась в квартире с рюкзаком. – Мы должны держаться вместе.

– Я думаю, сейчас мне нужно быть здесь. – Щеки были холодными, и она чувствовала давящую боль в глазах.

– Хотел бы я быть в двух местах одновременно.

Она положила голову на плечо Рея.

– Ты собираешься позвонить Шейну и попытаться снова быть вместе?

– Он не понял, зачем мне нужно оставаться здесь так долго. Думаю, он и сейчас меня не поймет. – Он сверкнул ровными белыми зубами. Маримар заметила, что у него улыбка его матери. И подумала, что, может быть, у них еще все будет хорошо.

Сев в пикап и сунув руку в задний карман за зажигалкой, он ахнул, и сигарета выпала у него изо рта.

– Черт, черт, черт! Как я мог забыть.

– О чем?

– Я хотел показать тебе вечером… – Но не закончил, только протянул Маримар старый театральный билет. Она не поняла, почему это важно, краска на билете давно выцвела, оставив после себя призрак слова Феерическая и восьмиконечную звезду, точно такую же, как на кольце ее отца.

– Это было на ее алтаре, – объяснил Рей.

– Что это значит? – Но, когда она спросила, во рту у нее стало горько из-за всего того, чего она не знала.

– Прости. – Он поцеловал ее в лоб и завел двигатель.

«Не оставляй меня», – подумала она, но не смогла заставить себя произнести это.

* * *

После отъезда Рея по-осеннему похолодало. Маримар поехала в город за припасами: едой, кулером для воды, нижним бельем, свитерами из секонд-хенда и новыми простынями. Она наняла Криса, чтобы утеплить сарай и починить дверь и крышу. Когда Крис сказал своему дяде, что девушка из семьи Монтойя остается здесь жить после пожара, он и двое местных фермеров пришли и поставили небольшую дровяную печь, чтобы ей не мерзнуть зимой. Они пришли, когда Маримар убирала опавшие листья в саду, и ушли, не сказав ни слова.

Этот добрый жест растрогал ее.