Наследие Божественной Орхидеи

В Четырех Реках ее преследователь, разумеется, не появлялся, а в компании Маримар и Рея она испытала облегчение. Рианнон было полезно находиться в кругу семьи. Родственники Майка никогда их не навещали и, казалось, забывали приглашать на дни рождения, вечеринки, пикники и барбекю. Дом Буэнасуэрте был прекрасен. В комнатах для гостей висели семейные фотографии и картины, изображавшие птиц, бабочек и горы. Майк отключился, не приняв душ, но Тати захотелось смыть с себя следы дневного путешествия, как наверняка и Рианнон.

Прежде чем заснуть, Татинелли посмотрела на двух своих самых любимых людей. Глаза Майка затрепетали под закрытыми веками, и она нежно поцеловала его в лоб, пожелав ему сладких снов. Рианнон, подобно маленькой раковине наутилуса, свернулась между ними в позе эмбриона, как будто ей хотелось возвратиться в утробу матери. Она провела рукой по шелковистым лепесткам розы Рианнон, которые начали менять цвет. Татинелли лежала неподвижно. Она убедила себя в том, что все будет хорошо, но в следующий миг ее захлестнула паника, сдавившая ей кости так, что она едва не задохнулась. Рианнон теснее прижалась к матери, и страх прошел.

«Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я отдам жизнь за то, чтобы ты была в безопасности». Она не знала, откуда взялись эти слова, но ее охватило то же чувство, которое она испытывала все эти годы. Сначала оно привело ее к Майку. Цель. Пробуждение. Она развеет прах отца и будет наслаждаться обществом кузенов. Днем все выползли из комнат, привлеченные невероятно соблазнительными запахами с кухни. Майк утром почувствовал, что простужен, и все еще отсыпался.

– Добрый день! – приветствовала их Ана Крус, складывая газету пополам. – Как вам спалось?

Рианнон бочком подошла к барному стулу у стойки и взяла стакан сока у Аны Крус.

– Прекрасно. Мне снилась луна. Иногда она разговаривает со мной во сне.

– Когда она была маленькой, у нее была такая любимая книга, – объяснила Татинелли, проводя пальцами по густым светло-каштановым волосам Рианнон.

– «Спокойной ночи, Луна» – моя любимая книга, и я уже не маленький, – сообщил Рей, спускаясь с лестницы в черных шортах, свободной серой футболке и шелковом халате цвета павлиньих перьев.

Увидев его, Ана Крус широко улыбнулась.

– Какой ты модный!

– Я уже люблю тебя, – ответил Рей.

– Ты любишь всех, кто делает тебе комплименты, – сонно проговорила Маримар своим глубоким голосом и пододвинула стул к кухонному островку.

– Чем это так вкусно пахнет?

– Хефита приготовила для вас особый завтрак, – ответила Ана Крус.

Услышав свое имя, Хефита вошла в кухню из внутреннего дворика. У нее была темно-коричневая кожа и, несмотря на возраст, черные как смоль прямые волосы. В уголках ее темных глаз залегли морщинки. Она плакала.

– Хефита, это внуки Орхидеи и еще одна правнучка. Ya, no llores[34].

– Ах, не плачьте, – повторил Рей, позволив женщине взять его руку и повернуть ее ладонью вверх.

Потом взяла в руки его лицо и сказала:

– Qué bello[35].

Рей и в самом деле был прекрасен. Самый красивый в семье, как tía Парча.

Подойдя к Маримар, Рианнон и Татинелли, Хефита запричитала.

Так причитать может только старая женщина, все это время хранившая память о той, кого она любила.

– Mi Orquídea[36]. Я помню ночь, когда она ушла, как будто это было вчера. Я просила не оставлять меня одну, но понимала, что она должна уйти. Здесь было не лучшее место для нее. Я так хотела увидеть ее опять. Мою бедную невезучую девочку.

Татинелли подумала, как это странно звучит относительно ее бабушки. Насколько она могла судить, Орхидея была одной из счастливейших женщин, которых она знала. Ей принадлежали огромный дом и целая долина. У нее было пятеро любящих мужей. Дети. Внуки. Она никогда не болела. Не знала недостатка в еде. И то, что случилось потом – пожар, ее превращение, – было ее судьбой или выбором?

– Хефита, прибереги слезы для похорон, – сказала Ана Крус, подбоченившись.

Хефита перекрестилась.

– В жизни не видела ничего подобного. Тело в реке. – Ее слова прозвучали словно музыка.

– Технически это уже не тело, – уточнил Рей, и Маримар шлепнула его по руке.

– Это пепел, – объяснила Маримар.

– Здесь такое не принято, – заметила Ана Крус.

Рей уселся рядом с Рианнон и взял стакан сока.

– Попробуем сменить тему – что у нас на завтрак?

Словно по волшебству, Хефита перестала плакать. Она устроила им настоящий пир: приготовила жареную свинину с толстой хрустящей корочкой; миски с маслянистыми белыми кукурузными зернами, посыпанными крупной солью; желтые картофельные оладьи, которые она называла llapingachos[37]. Рианнон они понравились больше всего, и она с жадностью их поглощала. Она повторила все, что сказала Хефита, слово в слово, и роза у нее на лбу изменила цвет. Розовый, который изначально был нежным, стал гораздо насыщеннее.

Перекрестившись, Хефита соединила ладони перед грудью.

– На тебе благословение Господне.

– Она всегда меняет цвет? – спросила Ана Крус. Ее вопрос был вызван скорее любопытством, чем религиозным чувством.

– Только раз было, – ответила Рианнон.