Наследие Божественной Орхидеи

Когда они проходили мимо пункта выдачи багажа, несколько носильщиков попытались привлечь их внимание, но они не остановились. За пределами терминала толпились десятки – нет, сотни – встречающих. Они держали воздушные шары и плакаты ¡Bienvenido![31] Женщина с ребенком на руках издала вопль, когда ее муж, бросив свой багаж, бросился к ним. Бабушек душили в железных объятиях, супруги сливались в порыве страсти. Маримар почувствовала спазм в желудке.

– Напоминает мне момент, когда все в школе, кроме нас с тобой, получили «поющие телеграммы»[32] в День дружбы, – заметил Рей.

Пока они пробирались сквозь толпу, Маримар пыталась найти имейл такси в своем телефоне. Казалось, будто люди медленно надвигаются на них, словно волна. Маленький мальчик подбежал к Рианнон и попытался сорвать цветок у нее со лба. Маримар оттолкнула его, и он с криком бросился к матери, которая, сердито покосившись на них, размашисто осенила себя крестом.

– Думаешь, они с подозрением глядят на нас, потому что у нас только ручная кладь? – рассмеялся Рей, надевая солнцезащитные очки, хотя было три часа ночи.

– Смешно! – она остановилась, едва не разбив телефон о стеклянные стены. – Роуминг не работает. Ищите табличку с надписью «Оро верде».

Но они ее вряд ли услышали. Татинелли пыталась распутать ремни рюкзака Майка, Рей делал селфи. Рианнон погналась за блуждающим воздушным шаром, и Маримар кинулась за ней. Кто-то попросил разрешения присоединиться к селфи Рея, и вскоре вокруг них собрался рой людей. Если так будет проходить оставшаяся часть их путешествия, им не выжить. Маримар догнала Рианнон, пока та не успела затеряться в толпе.

– Эй, малышка, не убегай от нас, хорошо? – сказала Маримар, убирая волосы Рианнон со лба. Края лепестков бледно-розового цветка потемнели. – С тобой все в порядке?

– Мне хочется спать, – Рианнон почесала лоб и посмотрела на красный воздушный шарик в форме сердца, улетевший к потолку.

– Пошли, мы скоро будем дома. – Маримар не хотела вспоминать о доме, но девочка была не единственной, кто беспокойно спал во время полета. Монтойя, оставшиеся в Четырех Реках, ждали, когда они вернутся, развеяв прах дяди Феликса, и ее разум создавал сценарии о том, что маленького золотого лаврового листа, создание которого отняло у нее так много сил, не хватит, чтобы защитить ее семью. Она не верила в Бога, но всегда верила в бабушку, и молитва, слетевшая с ее губ, была обращена к ней.

Рианнон прижалась к Маримар, и они зигзагами стали пробираться между носильщиками и людьми, заклеивающими скотчем коробки, выпотрошенные таможней. На них, словно волны, надвигались тела, и, зазевайся они хоть на секунду, их по отдельности могло унести течением.

– Тетя Мари, на нас глядит какая-то женщина, – сказала Рианнон. Ее чистое сопрано прорвалось сквозь мысли Маримар, и она устремила взгляд на миниатюрную женщину в нескольких шагах от них.

У нее были зеленые, как у кошки, глаза и каштановые волосы. На табличке в ее руке была надпись: Монтойя.

Маримар испустила тревожный вздох. Она помахала и протянула руку, чтобы поздороваться.

– Привет, я Маримар Монтойя…

– Да, конечно же! А я Ана Крус. Простите, что опоздала.

Отведя в сторону руку Маримар, она крепко ее обняла. Рей также позволил себя обнять и расцеловать, за ним последовали Салливаны. Имя женщины казалось знакомым, но Маримар не могла точно вспомнить, откуда она его знает. Несмотря на то что ей хотелось спать, она не сомневалась, что в заказе такси значилось мужское имя.

– Ваша tía Сильвия перепутала время рейса, – быстро проговорила Ана Крус на своем певучем английском. – Не учла разницу во времени. Хорошо, что я проверила табло прилета. Вы, вероятно, очень устали. Ваши комнаты готовы и ждут вас.

– Что-то я не понимаю. Вы из отеля?

Ана Крус рассмеялась и, словно отмахиваясь от мухи, взмахнула пальцами со множеством колец.

– Прости, мы с тобой никогда не виделись… конечно, ты удивлена. Орхидея была моей сестрой. Я твоя двоюродная бабушка. По-нашему, tía abuela.

В ее голове будто что-то щелкнуло. Ана Крус Буэнасуэрте. Маримар вспомнила, что была в гостиной старого дома, когда появились Буэнасуэрте. Известие о первой тайной семье Орхидеи было наименее удивительным моментом той ночи. Орхидея спрашивала об Ане Крус, но Маримар не могла припомнить, почему та не приехала.

– Вау! Не стоило ехать так далеко в аэропорт за нами. От отеля ходит маршрутное такси.

– Когда Сильвия позвонила и сказала, что вы остановитесь в отеле, я ответила: ни в коем случае. Вы моя родня. Вы дети Орхидеи. Она отменила бронь, и вы будете жить у меня.

– Как приятно, – сказала Татинелли и поцеловала Майка в щеку. Поездка утомила его, под глазами залегли круги. – Ну разве это не мило?

«Можно сказать и так», – подумала Маримар.

– Когда вы с ней говорили?