Наследие Божественной Орхидеи

– Никогда, – одновременно с ней сказала Татинелли.

Все повернулись к маленькой девочке, с аппетитом уплетавшей оладьи.

– Всего на мгновение. В парке какой-то человек попытался со мной заговорить, и у меня зачесалась голова. Мой друг Деви сказал, что моя роза почернела, но сама я этого не видела, потому что роза у меня на лбу, а тот человек растворился в воздухе.

Все молчали, затаив дыхание, у Татинелли вырвался стон. Обняв дочь, она прижала ее к себе.

– Почему ты мне не рассказала?

– Папа тебе не поверил, и я подумала, что мне это тоже почудилось. Вдобавок, когда я вернулась домой, голова перестала чесаться, а роза стала такой же, как всегда.

– Что это был за человек? – спросила Ана Крус, и Татинелли с Реем рассказали о незнакомце, появлявшемся непонятно откуда.

– У нас здесь прекрасная охрана. И я не оставлю вас ни на секунду.

– Это была одна из причин приехать сюда, – сказала Маримар, рассеянно прижимая большой палец к шипу на горле. – Мы думаем, что этот незнакомец из бабушкиного прошлого. Только мы ничего о ее прошлом не знаем.

Хефита ободряюще кивнула и подняла палец, словно угрожая вселенной.

– Никто не причинит зла детям Орхидеи. Мы им поможем, верно, Ана Крус?

– Конечно, хотя прошло так много времени, что истории о моей Орхидее кажутся легендами. Я поищу в вещах нашей матери.

– Как ты познакомилась с Орхидеей, Хефита? – спросила Маримар.

– Мы с матерью работали на señor Буэнасуэрте. Ее прозвали Хефой, а я стала Хефитой. – Женщина энергично жестикулировала, словно заставляя пальцы танцевать в такт своим словам. – Мы приехали из провинции Тунгурауа после землетрясения. Когда Орхидея ушла, я тоже задумалась о том, чтобы уйти, но я никого не знала. Разразился страшный скандал. Я помню, когда она уехала, в день независимости города. Утром за ней послали поисковую группу и все такое. Рыбаки прочесали реки, хотя никто не верил, что Орхидея может утонуть. Я одна знала, что она сбежала. Я не собиралась ее выдавать, но я волновалась, и señor Буэнасуэрте догадался, что мне что-то известно. Он сказал, что если я совру, то попаду в ад, и я знала, что Орхидея поймет, что это цена моей души, и простит меня. И я ему все рассказала. Он избил меня ремнем, но моя мать напомнила мне, что это наказание за то, что я солгала хозяину.

– Какой ужас! – воскликнула Маримар.

Взгляд Рея остановился на суровом пожилом мужчине, чей портрет висел на стене. Он отложил свои проклятия на потом. Сказал только:

– Удивительно, что нашей бабушке вообще удалось бежать.

– Моего отца было трудно любить, – грустно проговорила Ана Крус. – Он вырос в другое время.

Татинелли хотела сказать, что это не оправдывает избиения кого-либо, но они были здесь в гостях и скоро уедут.

– Мой отец жестоко обращался со всеми нами, но с Орхидеей особенно. Я не должна была бы это помнить, потому что была тогда совсем крошкой, но, когда она меня обнимала, я чувствовала, что она старается казаться меньше, потому что понимает, что попала в западню. Бóльшую часть времени я оказывалась вне поля зрения своего отца, потому что я была самой маленькой. Видите ли, я была случайностью. Номером шесть. Отец всегда мне говорил, что лучше бы я родилась мальчиком. Что тогда страдания моей матери того бы стоили. В общем, я старалась стать незаметной. Мне было всего три года, когда Орхидея от нас ушла, но я всегда помнила ее лицо. Ее голос.

– Ты переставала плакать только, когда она тебе пела, – сказала Хефита.

Маримар, кашлянув, заставила себя улыбнуться.

– Она всегда пела.

* * *

После обеда они собрались отнести пепел к реке. Когда Татинелли пошла взглянуть на Майка, тот был горячим на ощупь. Капли пота усеяли бледный лоб, словно роса на листьях. Он беспокойно обвел глазами комнату, не понимая, где он и который теперь час.

– Мы дали тебе выспаться. Пора идти к реке развеять пепел.

– Сейчас встану.

Майк попытался скинуть одеяло, но его одолел приступ влажного кашля.

– Не вставай. Это можно отложить, – тихо сказала она, не в силах скрыть беспокойство.

Он взял предложенную ею бутылку воды.

– Нет, идите. Это очень важно. Для тебя и Рианнон. Должно быть, я что-то подхватил в самолете. Дай мне мою аптечку. Мне просто нужно еще немного отдохнуть.

Татинелли с минуту наблюдала за ним. Майк выглядел немного бледным. Но она была с ним всю ночь. Почему она не заразилась? Или другие?

– Ты уверен?

Он сжал ей руку.

– Абсолютно.

Остальные уже забрались в машину. Татинелли села впереди, вцепившись в урну с прахом своего отца. При свете дня город казался ярче, оживленнее. Деловые женщины быстро шагали на удобных каблуках. Толпы студентов, все в форме, толпились в крошечных киберкафе и магазинах. Мужчины, женщины и дети шныряли в пробках, продавая все – от бутылок воды до жевательной резинки и зарядных устройств для телефонов, связок зеленых апельсинов и пакетов засахаренного попкорна. В парках били фонтаны, и, когда они проезжали мимо памятника Гуаясу и Киль, Татинелли не могла не вспомнить их историю. Трагическую. Грустную. Она вспомнила о Майке, лежавшем в постели, и крепче прижала к себе отцовскую урну.